Питерская осень

– Странно это всё. Хотя давно уже не белые ночи, могли и правда не разглядеть, – Валентина Дмитриевна задумалась. Что-то странное было во всей этой ситуации, да только она не могла понять, что именно. То ли, то, что никто из многоквартирного дома происшествие не разглядел, то ли, то, что об этом практически никто не говорит. Будто умер человек, и чёрт с ним, мало ли ещё людей по свету бродит. А может, просто Питер. Привыкли. То людей в Неву сдует, то собаки разорвут, вот только уж больно часто это происходить начало. Словно осень, с ума сводящая, ещё и на животных подействовала.

Покачала женщина головой да взглянула на подругу, плотнее натягивающую шаль.

– Пойдём, Настюш. Кофе тебе сегодня с корицей сделаю: и вкусно, и согревающе.

– А табачку?

– И табачку, дорогая моя. И табачку.

???

ОНО с сомнением посмотрело на свои руки. Смывать ли кровь? Чужая, сладкая, но языком никак не добраться под сами когти, чтобы слизать остатки. Как… неудобно. ОНО хмыкнуло и посмотрело на новую жертву, что наполовину лежала в маленьком ручье. Грязная работа. Нужно было лучше. Нужно было постараться. Нужно было, нужно было, нужно… ОНО зарычало, вцепившись когтями в жертву. Пластинка заела, поздравляем. Заела-заела-заела. ОНО сильнее вдавило когти в затылок жертвы, пока не почувствовало кровь. Вжжжик. Иголка соскочила с дорожки и прошлась по поверхности драгоценного винила.

ОНО выдохнуло и улыбнулось своей клыкастой улыбкой. Отпустило труп. Надо убираться отсюда. ОНО сделало всё, что могло. Всё правильно. ОНО молодец. Плевать в каком состоянии и виде, главное, что всё случилось. Всё предрешено, помните? Скорее всего даже этот момент.

???

Марк сделал ещё один глоток кофе с корицей, а после задумчиво посмотрел в кружку. Такой кофе у него никогда не получался. А у его матери – да. Он сам мог варить кофе с самыми разными добавками, но корица никогда не хотела его слушаться, образовывая на поверхности напитка желейные комочки. Что он делал не так?

Вообще, по жизни, явно много что не так делал. Особенно по мнению матери. Не так учился (кто вообще догадается на подготовительные курсы приходить пьяным и начать прогуливать в одиннадцатом классе?). Не так работал (никогда достаточно не зарабатывал, не хотел возвращаться к ней, когда потерял работу). Не заводил отношений (хорошо хоть она не догадалась спрашивать о внуках каждый их разговор по телефону). Придумал себе какие-то психические проблемы (именно из-за неё он бросил таблетки, которые ему когда-то помогали, и попал в такую тьму, что пообещал себе больше никогда не воспринимать её мнение по части своего ментального здоровья всерьёз).

По своему собственному мнению, он и правда много что делал не так. Например, слушал мать, которая не верила ни в него, ни в его проблемы, хотя была образованным человеком. Но было сложно не делать этого, хотя и пообещал себе. Ему, взрослому человеку, было сложно отбрасывать её мнение как ерунду; её отношение к нему, все слова – они влияли на него, заставляя иногда желать сжаться в комок. Потому что это мама. Потому что ей нельзя ничего сделать, даже дать толковый отпор. В итоге он каждый раз наступал на грабли, всерьёз воспринимая всю её критику, и за это ненавидел себя ещё больше, потому что в эти моменты словно возвращался в детство. Также он недостаточно заботился о Барни (кто вообще не может отвести на обследование собаку с подозрением на гастрит целый год?). Плохо готовил кофе с корицей. Не мог собраться и быть нормальным человеком, который ходит гулять (а не просто выгуливает собаку), моет голову чаще, чем раз в месяц и…

Вибрация часов отвлекла от самоуничижительных мыслей. На маленьком экране высветилось сообщение от Лисы – единственного близкого человека в жизни Марка. Знали они друг друга уже девять лет и за всё это время сблизились так, как не сближаются даже родственники или любовники. Понимали друг друга не то, что с полуслова, а с полумысли. Находили утешение и поддержку друг в друге. И, нет, они не были парой. Но при этом были больше, чем друзья. Они с Лисой были домом друг для друга. Тем самым маяком, на свет которого можно выйти даже из самых тёмных мыслей, сбрасывая с себя холодные и липкие руки тульп.

«Как ты? Я безумно по тебе соскучилась»

Марк чуть улыбнулся и потрепал подошедшего Барни меж ушами.

«Жив. К счастью или нет – не знаю. Сама-то как? Ты в гостях уже почти месяц»

Лиса некоторое время назад уехала к любимой подруге в гости, и Марк, честно говоря, волновался за её психическое состояние. Больными и уставшими были они оба. Быть может, именно это и повлияло на их сближение. У кого-то в этом мире было домашнее счастье, у кого-то – карьера, новый дом, путешествия, знакомства. У них же с Лисой были только они. И Барни. Порой хотелось из-за этого истерически рассмеяться, а порой (чаще) – выдохнуть и порадоваться, что у них нет того, через что проходят нормальные люди. Они с Марком живут в другой системе ценностей, одной на троих с псом. И иногда это даже к лучшему.