Питерские монстры

– Посмотри, все станки разобраны, конвейеры стоят. Завод давно не работает. Это Биргман превращает людей в манекены.

Алиса осторожно огляделась, замечая, как манекены подходят все ближе.

– Он не собирается нас отпускать? – шепнула Алиса.

– Не думаю.

Поллианна Витальевна и Павлик вошли в огромную комнату, от пола до потолка заставленную самыми разными предметами. Книги были повсюду – некоторые уложены в аккуратные стопки, уходящие под потолок, некоторые заброшены в люстры и даже в камин.

– Нам не успеть за десять минут, – сказал Павлик.

– Я ожидала подвоха, – сказала решительная Поллианна Витальевна. – Собирай книги и складывай их одну на другую. Не ищи рукопись, он наверняка сменил обложку, просто складывай. Живо!

Она размялась и нырнула в ближайшую стопку книг. Прошла ее насквозь, отряхнулась и полетела к следующей.

– Здесь пусто, – сказала она.

Поллианне Витальевне пришлось занырнуть еще в восемь высоченных стопок, прежде чем книга была найдена.

Павлик побежал к двери. Поллианна Витальевна, чуть пьяная от типографской краски, схватила книгу и полетела вслед за ним.

Биргман встал между Поллианной Витальевной и остальными.

– Ты же не думаешь, что я пожелаю вам счастливого пути?

– Разумеется. – Поллианна Витальевна нисколько не удивилась. – Ты никогда не держал слова. И как был идиотом, так им и остался.

Поллианна Витальевна протянула неизданную книгу Биргману. Он взял ее в руки и подал сигнал манекенам.

Внезапно книга стала горячей, Биргман швырнул ее на карточный столик. Из-под обложки пошел дымок, столик занялся пламенем. Манекены остановились, нарисованными глазами наблюдая за огнем. Книга упала на пол, подняв облако пепла, и стала медленно подползать к ножке стула.

– Если ее не сдерживать, она сожжет все, – сказала Поллианна Витальевна. – До сих пор хочешь оставить ее себе?

– Но почему она не загорелась раньше? – Биргман носком ботинка отодвинул книгу от стула.

– Ей нужно время, чтобы освободиться от меня и набрать силу. Это время как раз пришло.

Поллианна Витальевна подняла книгу с пола и подлетела к двери.

– Хочешь ее в свою коллекцию? Думаю, за час внутри останется только пепел.

– Отойди! – Биргман выставил перед собой руки-протезы. – Пожалуйста, отойди от дверей. И уходите к черту!

– Мы не уйдем, пока все манекены не оживут, – сказал Макс.

Павлик посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Я не могу, – сказал Биргман, – большинство уже мертвы.

– Оживи тех, кого еще можно, – сказал Макс.

– Хорошо, только оставьте в покое мою коллекцию.

– Ты псих, – сказала Поллианна Витальевна, сильнее прижимая книгу к прозрачной груди.

Через несколько часов приехали машины скорой помощи. Врачи помогали людям выйти из ангара. Кого-то несли на носилках. Соню провели мимо Павлика. Она посмотрела на него, но не узнала.

– …Недавно приехала и устроилась на завод, условия были хорошие, – услышал он.

* * *

– Я могу войти? – спросил Павлик.

– Входи, – сказал нимфа.

Павлик прошел на кухню и сел на подоконник. Нимфа устроилась напротив.

– Ты знаешь, я непарный. Ну, как носок. В смысле, наоборот. В смысле, не важно. Но мне бы хотелось быть только с тобой. Без других, понимаешь?

Нимфа молчала.

– Меня приворожили, но это как бы не оправдание.

– Знаю, Макс мне рассказал.

– Я хочу произнести твое имя, – выпалил Павлик.

– Это не обязательно. Я ведь ничего не прошу.

– Мне самому хочется.

– Назовешь по имени – станешь моим на семь лет. Не глупи, это долго.

Он взял ириску.

– Павлик, я не буду меняться. Не буду жить с тобой.

– Но ты будешь приходить ко мне по утрам?

– Буду. И буду варить тебе кофе с ирисками, если захочешь. Ничего другого я варить не умею. Я все-таки нимфа.

– Хорошо, мне этого достаточно. – Павлик спрыгнул с подоконника. – Я пойду, мне нужно вернуться в магазин.

– Я приду утром.

– Хорошо, Калипсо. Я буду ждать.

Шесть сказок и еще одна

– Отчего-то волнуюсь, – говорит он Дождю. Поправляет длинный плащ и круглые темные очки. – Какое же сладкое чувство – волноваться перед представлением.

Загорается яркий свет, его в наручниках ведут от машины с решетками к страшной железной двери. Тоже с решетками.

И начинается муторное, бумажное. Мизинец, потом безымянный, потом средний, потом обсудить Светку, которая не дает, потом указательный. Потом промокашку сменить. И большой.

И долго в коридоре на лавке, прибитой к полу. Потом миллион никому не нужных вопросов.

– Имя.

Тишина.

– Молчать, что ли, будем?

– Ну что вы, я рассказывать пришел.

– Говори тогда имя свое.

– Имя мне Петербург.

– Отчество.

– Петрович.

– Дата рождения.

– Точно не помню.

И так по всем кругам процессуального ада и наконец-то в КПЗ.

Он заходит, пригибаясь, и начинает:

– Ну вот мы и собрались сегодня здесь, – говорит Петербург.

В камере двенадцать человек – два вора, два бомжа, две проститутки, двое туристов, два наркомана и два гопника.

– Каждой твари по паре. – Петербург ласково оглядывает всех. – Он слегка театрально раскрывает полу плаща и достает початую бутылку самого дорогого вина, которое хранилось у него сотни лет. Достает пышку в маслянистом пакете. Достает сигарету.