Плач льва

Глаза собаки — прекрасная компенсация за отсутствие способности говорить. Виляющий хвост — это всего лишь один из способов выражения эмоций, исключительно радостных и приятных. Им машет веселая, благодарная, довольная жизнью собака. А если ей грустно, больно, тоскливо? Если у нее просто плохое настроение или она голодна? Если пес обижен, испуган, расстроен чем-то? Всегда ли он будет поджимать хвост? Отнюдь. Некоторым сделать этого не позволит характер, гордый и независимый, другим — обыкновенные инструменты ветеринара, полностью лишившие собаку этого органа из-за принятых кем-то когда-то необъяснимых стандартов породы. Но даже не имеющая хвоста псина никогда не скрывает своих чувств, их легко можно прочитать во взгляде. Собака желает играть — и в глазах загораются озорные искорки. Она провинилась, и вы ругаете хулиганку, — а она старается не смотреть на вас, косится в сторону, опускает веки: демонстрирует признание вашей правоты, сознается в том, что чувствует себя виноватой. Собака замечает противника и замирает как вкопанная. Она считает, что только боевая стойка и уже заметно вздыбившаяся шерсть на спине скажут врагу о том, что она в любой момент готова вступить в схватку. Но она ошибается. Собака могла бы не стоять так прямо и не задействовать свой волосяной покров для проявления агрессии, ей достаточно просто смотреть на приближающуюся опасность так, как она это делает: настороженно, предостерегающе, не отводя взора. Ваша любимица готова пройти через любые унижения, чтобы выпросить лишний кусочек лакомства? Ей вовсе не обязательно ныть и канючить, выводя звучные, рычащие рулады, ей не нужно требовательно лаять, привлекая к себе внимание, она может себе позволить не елозить нервно по полу и не теребить вас настойчиво лапами. Многие собаки прекрасно осведомлены о том, что достаточно сесть неподалеку, смешать во взгляде вожделение, страстную мольбу и немой укор, и хозяин, встретившись глазами с этим беспроигрышным коктейлем, ни за что не устоит. Вы собираетесь уходить — и пес пытается демонстрировать равнодушие, удобно устраиваясь на своем месте и делая вид, что не обращает на вас никакого внимания. Но стоит его окликнуть, как он тут же поднимет морду, и на ней сверкнут два лучика надежды, которые мгновенно погаснут и наполнятся неимоверной тоской, как только он поймет, что позвали вы его лишь для того, чтобы сказать совершенно ненужное «до свидания».

Марта поступала так же: отходила от двери, сворачивалась в стороне огромным калачом, отворачивалась от Артема, у которого каждый раз разрывалось сердце, когда он видел, с каким тайным ожиданием шевелятся уши его любимицы, мечтающей о том, что хозяин одумается и все же позовет ее с собой. «Прости, Мартушка, не сегодня», — сообщал он ей теперь ежедневно.

Поэтому сейчас, когда Артем, одевшись, снимает с крючка во внеурочное время ее поводок и говорит: «Пойдем!», — собака даже не сразу поднимается, словно не верит в происходящее.

— Пойдем, пойдем! — повторяет он, пристегивая карабин к ошейнику. — Знаешь, я думаю, все-таки стоит попробовать. Как ты считаешь?

Артем, как обычно, беседует с Мартой. Она давно уже для него незаменимый и единственный собеседник. Они идут по улице, и мужчина продолжает говорить так, будто рядом с ним тот, кто может подтвердить или опровергнуть правильность принятого им решения.

— Я думаю, Марта, должен быть какой-нибудь выход. Подумаешь, что врачи говорят. Знаем мы этих врачей, правда? Наслушались! Про меня они тоже болтали: «Не жилец», — а ничего, бегаю. Так что надо пытаться, Марточка, надо что-то делать. Почему бы не начать с тебя? В Интернете, конечно, много всякой ерунды пишут, но, мне кажется, терапия животными — штука дельная. Вы же не просто боль снимаете или там раны дезинфицируете — вы же душу в секунду отогреть можете. И как это у вас получается, а? Молчишь? Правильно, молчи! Секретов не открывай. Только ты уж постарайся, ладно, моя хорошая?

Артем открывает тяжелую дверь подъезда, пропускает собаку вперед.

— Нам третий этаж. Давай пешком? Хочешь на лифте, лентяйка? Ладно, имей в виду: дома заставлю на седьмой идти.

Марта тут же подходит к ступенькам и начинает демонстративно медленно переставлять лапы.

— Иди-иди, старушка. Какие наши годы? — подталкивает ленивицу хозяин.

Поднявшись на несколько пролетов, собака останавливается возле нужной двери.

— Умница, — от души хвалит ее Артем. За всю жизнь он так и не смог до конца привыкнуть к поразительной, необъяснимой человеку тайне собачьего обоняния. В том, что Марта остановилась возле квартиры, в которой до этого никогда не была, нет ничего удивительного. Сюда иногда приходил ее хозяин, а его запах она не узнать не может. Но каким образом она способна уловить этот свойственный конкретному человеку дух среди целого букета ароматов и зловоний, смешавшихся в подъезде? На лестничной площадке пахнет французскими духами, жареной картошкой, краской и мусоропроводом. Вот все, что может вычленить нос Артема из того обилия душков и благоуханий, которые здесь скопились.