Плач льва

— Если бы я мог так определять запахи, как это делаешь ты, у меня бы просто лопнула голова, — говорит мужчина, нажимая кнопку звонка. — Как тебе удается не сойти с ума от такой беспрерывной атаки на мозг?

Дверь открывается. На пороге молодая, миловидная женщина.

— Слава богу, тебе удалось выбраться, — произносит она, увидев Артема, и тут же осекается, заметив собаку: — А…?

— А это Марта. Она со мной.

— Но…

— Но мне тоже ее не с кем оставить.

— А как же?..

— Вот и посмотрим как. Кажется, ты собиралась куда-то идти?

— Да… я…

— Вот и иди. Мы тут сами разберемся, — Артем снимает с крючков сумку и куртку, протягивает женщине.

— Да подожди, я же должна проследить!

— Следить буду я, — он практически силой выставляет женщину из квартиры и, отдав команду «Стоять здесь!» жадно втягивающей носом незнакомый воздух Марте, направляется в комнату. — Привет, — тут же доносится оттуда его голос, — как дела? — Ответом Артему, как всегда, служит равнодушное молчание. Но мужчина и не ждет реакции собеседника, он продолжает говорить легко и беззаботно, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Знаешь, на улице довольно холодно. Бабье лето точно закончилось безвозвратно. Теперь, мой друг, не успеем оглянуться, и примчится зима. Тебя, правда, это не должно огорчать. Санки, ледянки, ведра, лопатки — сплошная красота, и никаких забот. А ты дом строишь? Замок? Здорово получается. Красивые у тебя кубики: разноцветные.

Мужчина ненадолго замолкает, проходит в комнату, садится на краешек дивана и смотрит на играющего на ковре малыша. Светловолосый пятилетний мальчуган сидит к нему спиной и складывает башню, совершенно не реагируя ни на слова взрослого человека, ни на него самого. Он слегка раскачивается, будто танцует в такт какой-то одному ему известной мелодии, звучащей в его голове, и раз за разом, без конца повторяет одни и те же действия. Красный, желтый, синий, зеленый, красный, желтый, синий, зеленый. Несколько секунд без движения, и кубики опускаются в обратном порядке, а потом снова взмывают, и опять вниз, и в который раз вверх.

— Знаешь, — Артем опускается на корточки рядом с ребенком, — можно еще построить ворота, — он берет несколько кубиков, которые ребенок только что снял, и ставит их по-новому, комментируя свои действия: — Видишь, справа два красных, слева два синих, зеленые сверху, а желтые будут планкой. Настоящие ворота! Здесь могут и машинки ездить. Давай-ка найдем автомобильчик! — Мужчина отворачивается в поисках подходящей игрушки. Он в недоумении: мальчик сегодня на удивление покладист, задумка Артема может окончиться ничем. Но опасения напрасны. Стоило Артему подумать о несостоявшемся эксперименте, как ребенок издает какой-то странный надрывный хрип, бьет по кубикам с такой силой, что они разлетаются по противоположным углам комнаты, и заходится в оглушительном, протяжном, надрывном крике.

— Марта, ко мне! — тут же зовет собаку Артем.

Она появляется на пороге, подходит к хозяину и, не получив очередной команды, стоит и не знает, что делать дальше. Переводит растерянный взгляд с Артема на безутешно плачущего мальчика, потом все же останавливает взор на мужчине, будто хочет спросить его о чем-то. Но Артем прекрасно понимает: собака не хочет спросить, собака спрашивает. Собака спрашивает разрешения, и хозяин благосклонно кивает головой:

— Можно, Марта. Для этого я тебя и привел.

Овчарка тут же наклоняется над ребенком и осторожно облизывает мальчику щеку. Крик моментально прекращается. Артему кажется, что в глазах малыша успевает на секунду промелькнуть едва заметный интерес, прежде чем он вновь отворачивается и возвращается к отработанной схеме действий: красный, желтый, синий, зеленый…

— Сидеть, Марта, — тихо говорит мужчина, и собака садится рядом с ребенком.

Через две минуты Артем снова окликает собаку:

— Ко мне!

Но едва овчарка отходит со своего места, мальчик беспокойно оглядывается. Налицо признаки крайнего волнения и снова охватывающей его агрессии.

— Вернись, Марта, — разрешает Артем.

Собака выполняет команду, и внимание ребенка мгновенно переключается на кубики. Но теперь он строит башню одной рукой. Вторая крепко сжимает стоящую на ковре собачью лапу. Артем не верит свои глазам: впервые за много месяцев он видит, как этот ребенок, не терпящий никаких физических проявлений ласки, испытывающий раздражение от любого, самого невинного прикосновения, сам, по собственному желанию дотрагивается до кого-то живого. Мужчина не сводит глаз с маленькой ручки, и с удивлением наблюдает за тем, как проворные пальчики начинают неторопливо перебирать шерсть овчарки, ощупывать ее когти, поглаживать лапы.