Пламенные эвкалипты

— Да, сэр, доктор Вернон Мид приезжал.

— Какова же причина смерти? — спросил Хит. Он все еще не верил, что отец умер.

— Доктор полагает — сердечный паралич, мастер Хит.

Уинстон едва сдержался, вспомнив, как удручен был Вернон Мид тем, что выдал Эбенезеру лишнего укрепляющего и опиатов. В самом деле, он попросил Уинстона найти то и другое и потом забрал все с собой. У Эбенезера было неладно с кровообращением, да и сердце пошаливало. От укрепляющего у него подскочило давление; снадобье хоть и придало ему мужской силы, но при том вызвало приступ головокружения и учащенное сердцебиение, что было очень опасно. Здоровому человеку все было бы как с гуся вода, но у Эбенезера было больное сердце: в детстве он переболел скарлатиной. Впрочем, до какой степени все было серьезно, Вернон Мид точно не знал, притом что из года в год Эбенезер убеждал его плюнуть на опасности.

Последние же слова врача ввергли Уинстона в дрожь.

«Смею искренне надеяться, что Хит не потребует вскрытия, — сказал он на прощанье. — Иначе всплывет вся эта грязная история и меня лишат практики».

— Возможно, понадобится вскрытие, — сказал Хит, словно угадав мысли Уинстона.

— Думаете, это необходимо, сэр?

— Думаю, да, ведь отец был еще не стар.

— Но у него было больное сердце, — заметил Уинстон. — Оно беспокоило его уже не один год.

Он не стал говорить Хиту, как Эбенезер велел ему участвовать в обряде с той девчонкой, но был уверен, что рано или поздно все откроется и ему придется признаться, что отец молодого хозяина снова женился в ночь своей смерти. Знал он и то, что это станет сильнейшим потрясением, и поэтому не мог выложить все начистоту. Уинстон не забыл, как возненавидел Хит вторую жену Эбенезера. И он совсем не обрадуется, когда узнает, что его отец женился в третий раз, да еще на девчонке, едва достигшей совершеннолетия, и наверняка заподозрит неладное, памятуя о том, что тот умер в ночь свадьбы. Уинстон надеялся, что ни его самого, ни других слуг не станут винить за то, что они не уберегли Эбенезера. Но, как бы там ни было, он не снимал с себя вины за случившееся, хотя и ничего не смог бы поделать, чтобы отвести беду.

Вдруг Хит направился вон из курительной. Уинстон не сразу сообразил, что тот собрался уезжать. Испугавшись, он бросился следом за ним, но, будучи старым и неуклюжим, не догнал Хита. Тот, сбежав по лестнице, оказался возле экипажа еще до того, как дворецкий успел доковылять до парадной двери.

— Вы куда, мастер Хит? — окликнул его Уинстон, увидев, как он садится в экипаж.

— Вернусь через пару часов. А вы попросите миссис Хенди приготовить завтрак к тому времени, — откликнулся Хит, и экипаж помчал прочь.

Уинстон вздохнул. Неужто отныне ему суждено служить человеку, жившему абы как, погрязшему в темных делах и требующему подавать завтрак в обед после бесконечно долгого утра в постели с какой-нибудь юной красоткой? Эбенезер тоже любил женщин, но он всегда брал себя в руки, когда следовало заняться делами, и в работе становился поистине одержимым. Потому-то молоденькая горничная Луиза и всполошилась, когда он не вышел к завтраку в семь тридцать.

Уинстон почувствовал, как сзади подошла экономка.

— И как же Хит воспринял новость, что хозяин снова женился? — серьезно спросила миссис Хенди.

Уж она-то знала Хита как облупленного. Смерть отца вряд ли тронула бы его больше, чем нежданная женитьба на девчонке, годящейся ему в сестры.

— Я не успел ему сказать, но он обещал вернуться часа через два и просил приготовить ему завтрак.

Экономка взглянула на часы в передней и пришла в изумление.

— Я в это время обед готовлю, — заметила она.

— Знаю, — мрачно проговорил Уинстон и закрыл за собой дверь.

Хит Мэйсон даже не удосужился постучать в дверь конторы Эдварда Мартина в Оберне, что в пяти милях к югу от Минтаро — по дороге из Розуорти в Клэр. Он буквально ворвался к нему. Эдвард уже много лет был адвокатом Эбенезера и, кроме того, одним из настоящих его друзей. Вчера он как раз получил письмо от Уинстона, в котором тот извещал о смерти Эбенезера, так что появление Хита не стало для него неожиданностью. Все утро он перечитывал завещание Эбенезера, методично просматривая пункт за пунктом. И то, что он обнаружил, его не обрадовало, да и Хиту, думалось ему, это вряд ли пришлось бы по душе.

— Доброе утро, Хит, — сказал Эдвард. — Прошу принять мои соболезнования.

— Не надо притворяться, мы с отцом не были близки, — бросил в ответ Хит.

Эдвард ожидал, что Хит скажет нечто в этом духе.

— Возможно, вы и в самом деле не питали привязанности к Эбенезеру, но тем не менее, он ваш отец, — заметил адвокат, усаживаясь за письменный стол. — Лично мне до сих пор не верится, что его больше нет. — Эдвард явно переживал потерю друга глубже, чем Хит потерю отца. — К тому же обстоятельства дела представляются подозрительными, — задумчиво прибавил он.

При этих словах Хит вздрогнул.

— Что это значит, Эдвард?

Эдвард опустил подбородок и хмуро воззрился на Хита поверх очков.

— Известно ли вам, что вашего отца нашли мертвым в постели?

Хит вздохнул с облегчением.