Пламя

Во всяком случае, план отхода — это лишь точка после новой главы, где царят строфы высшего искусства. Как несложно догадаться, куда больше меня интересовали сами главы. В ночь накануне отправления на первую вылазку я не смог уснуть, меня терзало невыносимое ожидание, различные мысли и представления того, как всё произойдет, хотя до самого поджога оставалось ещё несколько дней.

В полночь я, напялив на себя куртку, явно превышающую мой размер на пару единиц, футболку, кофту, две пары штанов, дабы казаться крупнее, шапку, очки, рюкзак, в котором лежала пятилитровая канистра бензина и полуторалитровая бутылка из под кока-колы, также наполненная бензином, отправился в путь, понимая, что меня ждёт по меньшей мере ещё пять таких походов, но всё же нутро моё царапали когти страха и сомнений.

Я был невероятно осторожен, постоянно проверял, не заметил ли кто меня, но излишняя осторожность тоже не сулила ничего хорошего, поэтому я силился придерживаться стандартного поведения. За исключением походки, её пришлось кардинально изменить, благо я тренировался.

Подойдя через два с половиной часа к нужному объекту, я обошёл здание так, чтобы оказаться с стороны внутреннего входа в заброшенную школу. Лицевая сторона выходила на жилые дома, поэтому перелезающий через забор мужчина в третьем часу ночи, если бы был замечен, наверняка вызвал бы подозрения. Задняя же сторона выходила на шоссе, по которому машины в столь поздний час проезжают редко. Внимательно осмотревшись да прислушавшись, понял, что опасности нет, поэтому уверенно перелез чрез двухметровый забор, а меж тем в черепную коробку мою заползла мысль о том, что школы, окружённые забором, больше похожи на колонии для малолетних преступников. Я могу понять, каково предназначение заборов, например, в детском садике, ведь детишки действительно могут убежать (тут мне внезапно вспомнился случай, как я, будучи детсадовцем, после многочисленных попыток перелезть чрез забор наконец достиг желанного и убежал из сада), поэтому там они необходимы, но зачем же заборы в школе, коль вход всё равно постоянно открыт? Не для мнимого контроля ли? Такие мысли посещали меня, когда я перелазил через этот забор.

Когда перелез, проверил, не повредилось ли содержимое рюкзака. Всё было цело. Я отправился аккуратно бродить по дворику школы, ища место, где бы смог проникнуть внутрь. Такового не нашлось, все три выхода (такое количество, наверное, было сделано в целях безопасности при пожаре или прочих происшествиях) были крепко заперты. Окна первого этажа заколочены ничуть не хуже; для того, чтобы оторвать доски, хоть немного прогнившие, но до сих пор крепкие, потребовался бы лом или топор, но всё же я попробовал отодрать хоть одну вручную. На это ушло семь минут, и с другой стороны оконного проёма, в котором не было стекла, меня встречал ещё один слой досок, находящийся с внутренней стороны помещения. Дотянуться до него я не мог.

В этот момент я вновь ощутил некую двоякость мыслей и желаний — хотелось всё бросить и уйти, с иной же стороны я был готов сделать всё что угодно, лишь бы не уходить. Одним словом, мысли мои тяжелели.

И всё же было предпринято решение лезть на козырёк, находящийся над основным входом, а уже оттуда попробовать перебраться на второй этаж. Встав на перила, находящиеся по обе стороны от лестниц, ведущих к входу, я дотянулся до козырька. Затем, оперевшись ногами об угол, сумел забраться на сам козырёк, но изрядно при этом запачкал одежду. Чуть не слетели солнцезащитные очки.

Встав на козырёк, который немного прогибался под моим весом, я сумел дотянуться до оконной рамы второго этажа. Пробравшись внутрь, я примерно полтора часа ходил по зданию, изучая все кабинеты и классы.

Впервые в жизни я ощутил присутствие духа в целом здании. Точнее сказать, дух сей нашёл пристанище в разуме моём, зазвучав в голове голосом иным, не моим, отчасти даже не человеческим. Хотя тональность и звук его был человечен, но что-то прослеживалось в нём выдающее сакральное происхождение. Во всяком случае, вот что важно — голос этот не мне принадлежал и не мои мысли озвучивал. Он что-то прошептал, я даже не сумел разобрать целостного предложения — лишь бессвязные слова: смех, абрикос, радость, ритуал. Остальные слова были мне непонятны, поэтому общего смысла услышанного я не понял, но был удивлён этому голосу в своей черепной коробке.

После изучения здания я выламывал доски на одном из окон первого этажа на протяжении чуть ли не часа. Во время выламывания я услышал рёв мотора вдалеке, поэтому быстро пригнулся, словно испуганный зверь. Через несколько секунд промчался автомобиль. Сидящие в нём никак не могли что-то заметить. Теперь в моём распоряжении имелся свободный вход в здание.

Мертвенные кабинеты напоминали запустевшие и жестокие темницы. Впрочем, в какой-то мере так и было. После долгого нахождения в этом пыльном помещении меня пробирал необыкновенный холод.