Пламя его души

условия полного и необходимого временного определения всякого существования в

явлении - априорные условия, без которых было бы невозможно само эмпирическое

временное определение; этим путем мы нашли также правила априорного синтетического

единства, посредством которых мы могли антиципировать опыт. Отсутствие этого метода

и беспочвенные притязания догматически доказать синтетические положения, которые

применение рассудка в опыте рекомендует как свои принципы, были причиной

многочисленных, но всегда тщетных попыток доказать закон достаточного основания. О

двух других аналогиях, хотя ими всегда молчаливо пользовались, никто и не думал, так как

не руководствовались категориями, без чего нельзя обнаружить и сделать заметным всякий

пробел и в понятиях, и в основоположениях рассудка.

4. Постулаты эмпирического мышления вообще

1. То, что согласно с формальными условиями опыта (если иметь в виду созерцание и

понятия), возможно. 2. То, что связано с материальными условиями опыта (ощущения), действительно. 3. То, связь чего с действительным определена согласно общим условиям

опыта, существует необходимо.

Пояснение

Категории модальности имеют ту особенность, что как определение объекта они нисколько

не расширяют понятия, которому они служат предикатами, а выражают только отношение

к познавательной способности. Если понятие какого-нибудь предмета уже совершенно

полное, то я все же еще могу спросить об этом предмете: только ли возможный он или

действительный, и в последнем случае, не есть ли он также необходимый предмет? Тем

самым уже не мыслятся определения в самом объекте, а только ставится вопрос, как он

(вместе со всеми своими определениями) относится к рассудку и эмпирическому

применению его, к эмпирической способности суждения и к разуму (в его применении к

опыту).

Поэтому и основоположения о модальности содержат не что иное, как разъяснение понятий

возможности, действительности и необходимости в их эмпирическом применении и тем

самым также ограничение всех категорий чисто эмпирическим применением, не

допускающее и не разрешающее трансцендентального применения их. В самом деле, если

категории имеют не одно только логическое значение и не должны быть аналитическим

выражением форм мышления, а должны относиться к вещам и их возможности, действительности или необходимости, то они должны быть направлены на возможный

опыт и его синтетическое единство, в котором только и могут быть даны предметы

познания.

Постулат возможности вещей требует, следовательно, чтобы понятие их согласовалось с

формальными условиями опыта вообще. Но опыт вообще, т. е. объективная форма его, содержит в себе весь синтез, необходимый для познания объектов. Понятие, выражающее

собой синтез, оказывается пустым и не относится ни к какому предмету, если этот синтез

не принадлежит опыту-или как заимствованный из опыта, и тогда понятие называется

эмпирическим, или как такой, на котором как на априорном условии основывается опыт

вообще (форма его), и тогда понятие называется чистым, не переставая, однако, принадлежать опыту, так как его объект может встречаться только в опыте. В самом деле, откуда же взялся бы характер возможности предмета, мыслимого посредством априорного

синтетического понятия, если не из синтеза, составляющего форму эмпирического

познания объектов? Отсутствие противоречия в таком понятии есть, правда, необходимое

логическое условие, но оно далеко не достаточно для объективной реальности понятия, т.

е. для возможности предмета, мыслимого посредством понятия. Например, в понятии

фигуры, образуемой двумя прямыми линиями, нет противоречия, так как понятия о двух

прямых линиях и пересечении их не содержат в себе никакого отрицания фигуры; невозможность [такой фигуры] основывается не на понятии самом по себе, а на построении

его в пространстве, т. е. на условиях пространства и определения его, которые в свою

очередь имеют объективную реальность, т. е. относятся к возможным вещам, так как

содержат в себе a priori форму опыта вообще.

Мы хотим раскрыть теперь широкую пользу и значение этого постулата возможности.

Когда я представляю себе постоянную вещь так, что все изменяющееся в ней относится

только к ее состояниям, то из одного лишь такого понятия я никогда не могу узнать, возможна ли подобная вещь. Или, положим, я представляю себе нечто такое, что, когда оно

дано, за ним всегда и неизбежно следует нечто другое; это, конечно, может не заключать в

себе никаких противоречий, но на этом основании я не могу еще судить, встречается ли

такое свойство (как причинность) в какой-нибудь возможной вещи. Наконец, я могу

представлять себе различные вещи (субстанции), которые таковы, что состояние одной из