Пламя его души

Если мы, кроме того, можем выявить субъективные причины суждения, принимаемые нами

за объективные основания его, и, стало быть, объяснить утверждение, ошибочно принятое

за истинное, как событие в нашей душе, не нуждаясь для этого в характере объекта, то мы

раскрываем видимость и больше уже не обманываемся ею, хотя в некоторой степени она

все еще продолжает искушать нас, если субъективная причина видимости присуща нашей

природе.

Утверждать, т. е. высказывать как нечто необходимо значимое для каждого суждения, я

могу только то, что приводит к убеждению. Уверенность я могу сохранять для себя, если

она удовлетворяет меня, но я не могу и не должен пытаться рассматривать ее как значимое

и для других людей.

Признание истинности суждения, или субъективная значимость суждения, имеет

следующие три ступени в отношении убеждения (которое имеет также объективную

значимость): мнение, веру и знание. Мнение есть сознательное признание чего-то

истинным, недостаточное как с субъективной, так и с объективной стороны. Если

признание истинности суждения имеет достаточное основание с субъективной стороны и в

то же время считается объективно недостаточным, то оно называется верой. Наконец, и

субъективно и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание.

Субъективная достаточность называется убеждением (для меня самого), а объективная

достаточность-достоверностью (для каждого). Я не буду останавливаться более на

разъяснении столь ясных понятий.

Никогда не следует составлять себе мнение, если не знаешь по крайней мере чего-то такого, посредством чего проблематическое само по себе суждение ставится в связь с истиной, которая, хотя и не полная, тем не менее представляет собой нечто большее, чем

произвольный вымысел. Кроме того, закон такой связи должен быть достоверным.

Действительно, если и в отношении этого закона у меня есть только мнение, то все

оказывается лишь игрой воображения, не имеющей никакого отношения к истине. В

суждениях чистого разума мнения вообще недопустимы. В самом деле, так как эти

суждения не опираются на эмпирические основания, а должны быть познаны a priori, где

все необходимо, то принцип связи требует всеобщности и необходимости, стало быть, полной достоверности, в противном случае в них нет ничего ведущего к истине. Поэтому в

чистой математике нелепо высказывать мнения-здесь нужно или знать, или воздерживаться

от всякого суждения. Точно так же обстоит дело с основоположениями нравственности, где

нельзя отваживаться на поступок исходя только из мнения, что нечто дозволено, а должно

обладать знанием этого.

В трансцендентальном же применении разума мнение-это, конечно, слишком мало, но

знание-слишком много. Поэтому в чисто спекулятивном смысле мы вообще не можем

здесь высказывать суждения: субъективные основания для признания истинности

суждения, способные породить веру, не заслуживают в спекулятивных вопросах никакого

одобрения, так как не могут обойтись без эмпирической помощи и не могут в равной мере

быть сообщены другим.

Но в чисто практическом отношении теоретически недостаточное признание истинности

суждения может быть названо верой. Это практическое намерение касается или умения, или нравственности, причем первое-для любых и случайных целей, а вторая -для

безусловно необходимых целей.

Если цель поставлена, то условия для ее достижения гипотетически необходимы. Эта

необходимость субъективно, но все же лишь относительно достаточна, если я не знаю

никаких других условий, при которых цель была бы достижима; но она безусловно и для

каждого достаточна, если я достоверно знаю, что никто не может знать других условий, ведущих к поставленной цели. В первом случае мое допущение и признание истинности

некоторых условий есть лишь случайная, а во втором случае необходимая вера. Врач

должен что-то сделать для больного, находящегося в опасности, но, не зная болезни, он

наблюдает ее проявление и, если не находит ничего более подходящего, высказывает

суждение, что это чахотка. Его вера даже в его собственном суждении чисто случайна, другой, быть может, правильнее угадал бы болезнь. Такую случайную веру, которая, однако, лежит в основе действительного применения средств для тех или иных действий, я

называю прагматической верой. Ъ

Глава 24

Обычным критерием для того, чтобы узнать, составляет ли чье-нибудь утверждение только

уверенность или по крайней мере субъективное убеждение, т. е. твердую веру, служит пари.

Нередко человек высказывает свои положения с таким самоуверенным и непреклонным

упорством, что кажется, будто у него нет никаких сомнений в истинности их. Но пари

приводит его в замешательство. Иногда оказывается, что уверенности у него достаточно, чтобы оценить ее только в один дукат, но не в десять дукатов, так как рисковать одним