Пламя его души

необходимо заложено в ваших субъективных условиях построения треугольника, должно

необходимо быть само по себе присуще также треугольнику? Ведь в таком случае вы не

могли бы прибавить к вашим понятиям (о трех линиях) ничего нового ([понятие] фигуры), что тем самым необходимо должно было бы быть в предмете, так как этот предмет дан до

вашего познания, а не посредством его. Следовательно, если бы пространство (и таким же

образом время) не было только формой вашего созерцания, a priori содержащей условия, единственно при которых вещи могут быть для вас внешними предметами, которые без

этих субъективных условий сами по себе суть ничто, то вы абсолютно ничего не могли бы

утверждать синтетически a priori о внешних объектах. Следовательно, не только возможно

или вероятно, но и совершенно несомненно, что пространство и время как необходимые

условия всякого (внешнего и внутреннего) опыта суть лишь субъективные условия всякого

нашего созерцания, в отношении к которому поэтому все предметы суть только явления, а

не данные таким образом вещи сами по себе (fur sich); поэтому о том, что касается формы

их, многое можно сказать a priori, но никогда ничего нельзя сказать о вещи самой по себе, которая могла бы лежать в основе этих явлений.

II. Превосходным подтверждением этой теории об идеальности внешнего и внутреннего

чувства, стало быть, об идеальности всех объектов чувств, взятых только как явления, может служить следующее замечание. Все, что в нашем познании принадлежит к

созерцанию (следовательно, исключая чувства удовольствия и неудовольствия, а также

волю, которые вовсе не суть знания), содержит одни лишь отношения, а именно отношения

места в созерцании (протяжение), отношения перемены места (движение) и законы, по

которым определяется эта перемена (движущие силы). Но то, что находится в данном месте, или то, что действует в самих вещах, кроме перемены места, этим не дано. Между тем вещь

сама по себе не познается из одних только отношений. Отсюда следует, что, так как

внешнее чувство дает нам лишь представления об отношении, оно может содержать в своих

представлениях только отношение предмета к субъекту, а не то внутреннее, что присуще

объекту самому по себе. С внутренним созерцанием дело обстоит точно так же. Не говоря

уже о том, что представления внешних чувств составляют основной материал, которым мы

снабжаем нашу душу, само время, в которое мы полагаем эти представления и которое даже

предшествует осознанию их в опыте, находясь в основе их как формальное условие того

способа, каким мы полагаем их в душе, содержит уже отношения последовательности, одновременности и того, что существует одновременно с последовательным бытием (того, что постоянно). То, что может существовать как представление раньше всякого акта

мышления, есть созерцание, и если оно не содержит ничего, кроме отношений, то оно есть

форма созерцания. Так как эта форма представляет нечто лишь постольку, поскольку это

нечто полагается в душе, то она есть не что иное, как способ, которым душа воздействует

на себя своей собственной деятельностью, а именно полаганием своих представлений, стало быть, через самое себя, т. е. внутреннее чувство по своей форме. Все, что

представляется посредством чувства, есть в этом смысле всегда явление, а потому или

вообще нельзя допускать наличия внутреннего чувства, или субъект, служащий предметом

его, должен быть представляем посредством него только как явление, а не так, как он судил

бы сам о себе, если бы его созерцание было лишь самодеятельностью, т. е. если бы оно было

интеллектуальным. Затруднение заключается здесь в том, каким образом субъект может

внутренне созерцать самого себя. Однако это затруднение испытывает всякая теория.

Сознание самого себя (апперцепция) есть простое представление о Я, и если бы через одно

это представление самодеятельно было дано все многообразное в субъекте, то внутреннее

созерцание было бы интеллектуальным. В человеке это сознание требует внутреннего

восприятия многообразного, данного заранее в субъекте, а способ, каким это

многообразное дается в душе без спонтанности, должен ввиду этого различия называться

чувственностью. Если способность осознания себя должна находить (схватывать

[apprehendieren]) то, что содержится в душе, то она должна воздействовать на душу и только

этим путем может породить созерцание самого себя, форма которого, заранее заложенная

в душе, определяет в представлении о времени способ, каким многообразное находится в

душе. Итак, в этом случае душа созерцает себя не так, как она представляла бы себя

непосредственно самодеятельно, а сообразно тому, как она подвергается воздействию

изнутри, следовательно, не так, как она есть, а так, как она является себе.

III. Когда я говорю, что как созерцание внешних объектов, так и самосозерцание души в