Пламя и Кровь [СИ]

Эйгон посмотрел на Рейнис, затем на Висенью, крепко сжимая их руки в своих. Висенья горела решимостью — она знала, первым шагом к чему являлся их союз. Рейнис сияла счастьем и предвкушением. Эйгон разделял чувства обеих.

Таргариены повернулись к алтарям Семерых и пред их ликами произнесли необходимые слова. После Эйгон сдёрнул плащ и широким жестом завернул в него обеих сестёр.

— Это начало, — прошептал он в тот миг, когда они оказались отрезаны от гостей чёрным полотном.

— Начало побед, — отозвалась Висенья, касаясь губами его.

— Рождение нашего пламени, — выдохнула Рейнис и жарко поцеловала Эйгона.

Одна ночь на каждые десять

Отложив донесения, Висенья Таргариен устало потёрла глаза. Королевской Гаванью правил час волка, суровый и тёмный час, в который мало кто бодрствовал. Не должна была и королева Висенья, но сведения, пришедшие из Дорна, потребовали её внимания. Возможно, снова придётся направить Вхагар на юг.

Под окнами переговаривалась стража, луна скрылась за облаками. Погасив свечу, Висенья поднялась из-за стола, скинула платье и забралась в свою холодную постель.

Её брат и супруг, Эйгон Завоеватель, Король-Дракон, не пришёл и в эту ночь.

Висенья знала, где его можно найти — в объятиях их младшей сестры, Рейнис. Эйгон всегда предпочитал её. «На Висенье он женился из-за долга, на Рейнис — из-за любви. На каждую ночь со старшей сестрой король проводит десять с младшей», — шептались все охочие за спинами Завоевателя и его королев-сестёр. Оспорить это было сложно, хотя порой и хотелось.

Каждый раз, лёжа в тёмном одиночестве своей спальни, Висенья перед тем, как уснуть, гадала, почему всё именно так. Её сердце не терзала зависть, нет… Разве что немного.

«Разве я неприятна? — думала, глядя на грубый потолок, Висенья. — Разве я не крови дракона? Разве я не королева?» При этом признавала: Рейнис была лучшей королевой, чем она. Если она, Висенья, — меч и стальной кулак, пламя и кровь, спускающиеся на крыльях с небес, то Рейнис — улыбка и песни, танцы, шелка и балы. Младшая сестра располагала к себе знать и простолюдинов в равной мере. Старшую те же самые люди боялись.

Где-то вдалеке раздались приглушённые блаженные выкрики, и Висенья без труда узнала голос сестры. И в нём было столько наслаждения, столько страстного счастья, что Висенья стиснула покрывало и прикусила губу. Крик повторился. Не думая о том, что делает, Висенья откинула покрывало и выбралась из постели, закуталась в плащ и выскользнула в коридор.

Этажи приземистого форта Эйгона, возведённого на одном из холмов рядом с местом высадки Таргариенов, были невысоки, и Висенье всего немного не хватало для того, чтобы задеть потолок. Коридор заполняла темнота, но Висенья знала дорогу и на ощупь, опираясь на стену, добралась до опочивальни сестры. У двери замерла на миг, засомневавшись, а после неслышно приоткрыла створку.

Спальня была погружена в полумрак, лишь одинокая свеча слегка разгоняла его. Здесь стоны звучали громче, и Висенья перевела взгляд со свечи на кровать. Там за эфемерным пологом переплелись в страстном порыве Эйгон и Рейнис, не видящие никого и ничто, кроме друг друга. «Даже заберись я в кровать, они бы меня не заметили», — горько подумала Висенья. Ей бы уйти сейчас — однако она осталась, наблюдая за тем, как брат прижимает к себе в акте любви сестру.

Их было трое, всегда и во всём… кроме постели. То, что делили Эйгон и Рейнис, не доставалось Висенье. Даже в те ночи, когда король всё-таки приходил к ней, его супружеский долг был именно долгом, ничем больше. Эйгон ценил и уважал старшую сестру за другие качества: за строгий и острый ум, за преданность, за силу в бою. А вот Рейнис… Рейнис всегда была и оставалась его сокровищем, которое Эйгон старался оберегать от бед. Что скрывать, тем же самым занималась Висенья. Всё-таки именно она — старшая из троих, и Рейнис, их милая Рейнис со звонким смехом и страстью к полётам, оставалась самой уязвимой из них.

Висенья знала, что другая на её месте возненавидела бы сестру. Она не могла.

Прикрыв за собой дверь, Висенья вернулась в собственную опочивальню к пустоте и холодному ложу. Эйгон посещал её одну ночь на каждые десять, проведённые с Рейнис, — и сегодня была не одна из таких ночей.

Падение Мераксес

Могучие крылья несли их к Адову Холму. Прижавшись к шее Мераксес, Рейнис ощущала кровь, струящуюся под чешуёй её дракона, а ветер развевал длинные волосы королевы, перехваченные золотым венцом. Рейнис была в своей стихии — в высоком синем небе, которое любила больше древних залов Драконьего Камня и наспех сооружённых помещений форта Эйгона. Больше всего на свете любила, наверное, за исключением сына. Впрочем, пройдёт несколько лет, и Эйнис подрастёт, а вместе с ним и Ртуть, его молодая дракониха, — и тогда мать и сын смогут вместе летать, рассекая небеса на спинах своих могучих существ.