Пламя и Кровь [СИ]

Геймон и Нейракс не знали отдыха, кружа над Ступенями от берегов Дорна до Тироша, но не могли разорваться на части. В одном из боёв Люцерис Веларион оказался ранен, и Геймон в ответ выжег дотла пиратское убежище на Кровавом Камне. Стрелы и копья тучами летели в Нейракс, но броню старого дракона им было не пробить. В том бою Геймон искренне радовался, что оставил Балериона на Драконьем Камне.

— Я рад… — проговорил Люцерис, когда Геймон навестил его. «Морской орёл» и ещё несколько кораблей Велариона встали на якорь у оконечности Серой Петли, отбитой у пиратов ранее, чтобы перевести дыхание и залечить раны перед новым сражением. — Я рад, что дракон мой союзник.

— Друг, — поправил его Геймон, вглядываясь в лицо Велариона, бледное и осунувшееся. Его плечо было повреждено, но мейстер, учёный лекарь из Староместа, сказал, что всё обойдётся. Люцерис уже вставал с постели и горел желанием взять в руки свой меч и подняться на палубу. Он смог это сделать неделю спустя, и битвы продолжились.

А затем в одно туманное утро на северном горизонте показались тени. Они всё росли, и ветер доносил шум мощных крыльев. Выбежав из палатки, Геймон бросился к Нейракс, вскочил на спину неосёдланного дракона и резко взмыл в высоту. В голове молодого Таргариена мелькали самые страшные мысли: может ли быть, что из Тироша послали слово в Валирию, и архонты решили проверить, чем занят беглый дом? Если так, возможно, придётся сражаться. Геймон знал по рассказам, как ужасны битвы драконов, но надеялся на размеры и свирепость Нейракс.

Три дракона стремительно приближались друг к другу. Они встретились высоко над морской гладью — и Геймон издал клич радости и облегчения, узнав драконов и их гордых всадников. Он развернулся и вскоре приземлился в веларионовском лагере вместе с другими. Бледный Люцерис вышел навстречу со всей прытью, на которую был способен.

— Мой лорд! — выдохнул он и преклонил колено перед Эйнаром Таргариеном.

— Встаньте, лорд Веларион, — приказал Эйнар, спускаясь со спины дракона.

— Отец! — радости Геймона не было предела. — Дядя! Это чудо — видеть вас!

— Не чудо, — хмыкнул в ответ Эйликс. — Благодари свою сестру, Геймон.

— Дейнис написала нам, что ты ушёл на Ступени вместе с Люцерисом, — проронил старый лорд, обводя молодых цепким взглядом — примечая рану Велариона, суровость, появившуюся в глазах возмужавшего сына.

— Мы здесь за славой для нашего дома, — ответил Геймон, вскинул подбородок.

— Ты здесь за своей славой, сын, и выгодой для торговли, — возразил Эйнар. — Однако я не обвиняю тебя. Напротив, — едва заметно улыбнулся он.

Геймон широко улыбнулся в ответ. Скользнув взглядом по мечу на его боку, Эйнар сказал:

— Ты стал воином, сын мой. Обычная сталь не подходит воину-дракону, — с этими словами старый лорд расстегнул пояс и протянул сыну свой клинок. — Мне более не идти с ним в битву. Чёрное Пламя по праву твой.

— Отец… — с замиранием сердца проговорил Геймон, принимая фамильный клинок из валирийской стали. За его спиной Люцерис подался вперёд, чтобы лучше рассмотреть. — Я клянусь, что буду достоин этого меча.

— Я не имею в этом сомнений, — ответил Эйнар.

Флот вернулся в Дрифтмарк месяц спустя с абсолютной победой. Противостоять трём драконам пираты не могли, и на Ступенях — по крайней мере, на время — воцарилось спокойствие. Геймон Таргариен возвращался победителем.

— Это лишь первый из твоих успехов, я уверен, — сказал Люцерис после пира, когда друзья дышали на террасе морским воздухом Высокого Прилива.

— Ты будешь величайшим Таргариеном, брат, — добавила Дейнис. Её беременность разрешилась благополучно, подарив Геймону здорового сына, которого назвали Эйгон. — По крайней мере, в ближайшие сто лет.

— А что случится потом? — спросил Люцерис.

— Ты что-то видела? — произнёс Геймон.

Дейнис кивнула.

— Я видела дракона с тремя головами, — сказала она. — Ему покорятся царства, и память о нас поблекнет перед его величием. Но годы пройдут, прежде чем трёхглавый дракон родится.

— Значит, это не наша забота, — подытожил Геймон. — В свой век мы сами выкуем имя Таргариенов здесь, в этом краю…

— Милорд! — на террасу ворвался мейстер. — Простите, милорд! Срочное донесение.

— Что там? — Люцерис протянул руку, и мейстер вложил в неё пергамент дрожащими пальцами.

По мере чтения Веларион всё больше бледнел. Геймон и Дейнис переглянулись.

— Что? — нетерпеливо спросил Геймон.

— Валирия… — Люцерис поднял на него глаза, — уничтожена. Пламя Четырнадцати Огней поглотило её.

— Всё как я видела… — прошептала Дейнис, прижав руку к груди.

А Геймон вдруг расхохотался.

— Это же превосходно! — воскликнул он с азартом. — Тень Валирии больше не висит над нами! Мы — последние драконьи всадники мира, как ты и видела, сестра! Кто теперь сравнится с нашей мощью, встанет на пути нашего величия?!

— Однозначно не Веларионы. Морской конь — друг дракона, — ответил Люцерис с улыбкой.