Пламя, или Посещение одиннадцатое

Ты уехала в знойные степи,Я ушёл на разведку в тайгу…

Отец очень любит. Просит меня исполнить её под баян. Куда денешься, исполняю. Не подпевает – слух у него «мыши в детстве вместе с зубами мудрости утащили». Если чуть выпил, может и всплакнуть. И что, думаю, она ему далась, эта песня? Земледельцу оседлому, а не геологу-бродяге. Других нет? Любит ещё одну: «Шумел камыш, деревья гнулись…» Тут понятно. Как к другим песням и мелодиям относится, не знаю, внешне – спокойно. Но есть отдельная «любовь» – Пахоменко и Толкунова. Что бы они ни исполняли, весь репертуар. Когда услышит их по радио или телевизору, ухо у него трубочкой, как говорит мама, вытягивается.

Вряд ли, конечно, Яна дома, вряд ли она уже вернулась из сибирской экспедиции. Будет до сентября там, может, и до снега. «Камни» пока к рукам не станут примерзать. И ночью волосы – к стенке палатки. Но вдруг.

А если она дома, в гостях у неё может торчать вездесущий Оладушкин. Лёня. С нашей же кафедры, палеолитчик, «булыжник-каменщик», как я их называю. Младше на курс. И родом из Иркутской области. Хоть и не похож он совсем на сибиряка. На коренного-то – уж точно. Заезжий, наверное. С Рязанщины, Брянщины или с Костромской губернии. В первом, возможно, поколении. Ну, мне так кажется, по крайней мере. Настоящего сибиряка-чалдона я распознаю за версту, учую. Всё тихой сапой, не открыто. Частенько к Яне стал захаживать. После занятий провожать. Прямо как школьник. Только портфель за ней не носит. Или не видел я ещё?.. Неравнодушен Лёня к Яне. Очевидно. Придёт, сидит, сидит, сидит… Тортиком Яну угощает. Или пирожными. Какие нравятся ей, знает. «Картошка» вроде бы. Или – бисквитные. Мало что в этом понимаю. Слаще репы ничего не ел, как говорится. «Сладше», – сказали бы в Ялани. Всё «ориньяк», «мадлен» да «солютре». «Лев Самуилович», «Лики». Ну и так далее по списку. Но ничего пока не высидел, даже и тортики ему не помогли. И ни пирожные. Ни «солютре-мадлен». Ни «Самуилович».

Бла-бла, тру-ля. Из чашки в чашку. Пустопорожне.

А не беспечный ли чрезмерно я? Не легкомысленный, самонадеянный?.. Сейчас – и вовсе.

Нет, не беспечный и не легкомысленный. Хотя и чувствую… Я сибиряк. Причём во многих поколениях. Чалдон. Ну, то есть русский, но в сибирском исполнении: сложность меня мобилизует, я не пасую перед ней. Ну, довести меня, конечно, надо… взорвусь, как триста тонн тротила. Не доводите лучше, не советую.

Такой вот вывод навернулся. Явно в соавторстве… Я тут про «клюшку».

Была бы сложность, просто – Лёня. Хотя… Недооценивать противника не следует.

И если Яна дома, и если Лёня у неё, на этот раз и я так поступлю: войду, если разрешат, сяду, если пригласят, и буду сидеть напротив Лёни, глядя в его бесстыжие глаза, пока нервы у Лёни не выдержат и он не свалит восвояси. Далеко ему ехать – в Лигово. Может и не успеть на электричку, а уж пешком он фигушки пойдёт – не тот фрукт, то есть не я. Не меряет шагами город. И так не чувствует, как я… больно уж правильный, здоровье бережёт, «не потребляет». Чаёк только, и тот жиденький, да сок морковный или персиковый. Ночевать у себя Яна его не оставит. Уверен в этом почему-то я. Ну, просто не было ещё такого.

И тут же думаю: пока…

Что за сомнения? Откуда?.. Ты ж не расслабленный… чалдон, не малахольный. Своих бы предков не позорил…

Нет. Просто так не сдамся нынче. Нет уж. Решил. Твёрдо. Если приехала, конечно, Яна. И если дома. И если Лёня у неё. Будь он неладен. Живут такие, тише воды, ниже травы, скромненькие, а потом смотришь, высоко уже вознесся, в больших начальниках пари́т. И жён себе подыскивают тщательно. Не по любви, а по расчёту, для карьерного содействия.

Похоже – выбрал.

Не сдамся, Лёня, просто так. И не надейся. Другую партию подыскивай.

Стратегию продумал. Основательно, подробно. А обстоятельства подскажут тактику на месте.

Мне ж ехать в Пулково, сидеть я долго не смогу!..

Как душ холодный – отрезвило.

Ладно, по ходу дела разберёмся.

Карповкой пахнет. Её содержимым. Только не рыбой. И не тиной. А тут особенно – напротив бани. С этого берега. С другого – бар пивной. «Янтарный». И от того свой аромат.

Будто бельё нижнее с мыльной крошкой или стиральным порошком в ушате замочили, не спохватились вовремя, и то прокисло. Когда ещё там были и носки, в этом ушате, недельной носки. Знаем, знаем.