Пламя над бездной

На тропе оставались волки, только теперь они бежали кто куда. Пока Йоханна смотрела, десятки их подскочили к пропасти и кинулись вниз, разбившись о камни и деревья. А Когти теперь дрались по-настоящему. Странник подобрал свои клинки. С порезанных морд и лезвий капала кровь, но он сражался. В тележку влетело и шлепнулось под ноги Йоханне что-то серое, окровавленное. «Волк» не достигал в длину и двадцати сантиметров, шерсть у него была грязно-серая и коричневая. Он походил на домашнего зверька, но маленькие челюсти хищно заклацали, пытаясь прокусить девочке щиколотку. Йоханна уронила на него ядро.

Следующие три дня армия Древорезчицы собирала потерянную амуницию и зализывала раны. За это время Йоханну просветили насчет волков. То, что сделали они с Белоголовым, намертво остановило наступление. Несомненно, прижиганием гнезда они спасли множество жизней и саму экспедицию. «Волки» были ульевыми созданиями и в этом не слишком походили на Когтей. Групповое мышление для стай стало залогом высокого интеллекта; Йоханна ни разу не встречала мыслящей стаи крупнее шестерки. А волчьим гнездам интеллект особо не требовался; Древорезчица говорила, что в некоторых гнездах тысячи элементов – они уж точно разворошили большое.

Интеллект своры не достигал человеческого. Более того, в чисто рациональном отношении свора была не смышленей стайного синглета. С другой стороны, модели поведения волков оказывались куда гибче. Они могли действовать порознь на значительных расстояниях. В пределах сотни метров от гнезда, однако, они служили просто придатками многоэлементной «царице» улья, и там в их верности никто не сомневался. Странник слышал легенды о гнездах почти стайного ума, о лесных жителях, которые поставляли ближним гнездам еду в обмен на прикрытие. Пока в гнезде действовал живой источник высокочастотного шума, рабочие волки могли действовать скоординированно, не хуже одиночных Когтей. Но стоило убить гнездо, и своростая распадалась, как дешевая, плохо скомпонованная сеть звездообразной топологии.

Гнездо без труда ввергло в смятение армию Древорезчицы. Оно спокойно выждало, пока солдаты окажутся в самой «громкой» его близости. Затем рубежные волки синхронизированно мимикрировали под звуковых «призраков», одурачив стаи, которые принялись без толку палить в сторону, противоположную гнезду. А когда нападение действительно началось, гнездо облучило Когтей звуковой волной мыслепомех. Атака оказалась куда мощнее, чем на участках «звуковой вони», какие солдатам уже встречались в этом лесу. «Вонючки» мешали Когтям болезненно громким, даже пугающим шумом, но он не шел ни в какое сравнение с умопомрачительным хаосом атаки из волчьего гнезда.

От засады пострадало более сотни стай. Некоторые, в основном стаи с малышами, сбились в кучу. Другие, как Щепетильник, «брызнули врассыпную». Долгие часы после атаки фрагменты возвращались и реинтегрировались. Таких Когтей здорово перетрясло, но они хотя бы остались невредимыми. Солдаты, которых атака не задела, прочесали окрестные склоны вдоль и поперек в поисках раненых элементов своих товарищей. Кое-где долина достигала в глубину двадцати метров. Упав с обрыва, элементы разбивались о камни, если им на пути не подворачивалась растительность. В конце концов обнаружили пятерых мертвых элементов и подобрали двадцать серьезно раненных. Потеряли два фургона. Тележки разломались, а керхоги пострадали так тяжело, что на их выживание рассчитывать не приходилось. Великое счастье, что залп не спровоцировал лесной пожар.

Трижды солнце описало на небосклоне размашистую перекошенную арку. В глубине леса, у реки, армия Древорезчицы зализывала раны в лагере. Проныра выставил на северной стене долины дозорных с сигнальными зеркалами. Место самое безопасное, какое только можно найти так далеко к северу. И несомненно, из самых прекрасных. Роскошного вида, как из высокогорного леса, нет, но рядом звенит река, да так громко, что заглушает собой вздохи суховея. У корней низинных деревьев цветы не росли, и все равно растения отличались от известных Йоханне. Подлеска не было, лишь мягкий синий «мох», который, по утверждениям Странника, тоже являлся частью деревьев. Подобно парковому газону, он устилал все вплоть до самой реки.