Пламя над бездной

Человечиха неуклюже тащила тележку через кустарник в сторону следующего пациента, которым и был Кратци. Двойка выбралась из своей норы, выкрикивая неразборчивые приветствия, которых даже Читиратт толком не понял. Впрочем, звучали в них полутонами грозные нотки убийственной ярости под покровом показного дружелюбия. Конечно, Двувногая не уловила их. Еще миг, и она опустится к земле, поставить еду… Читиратт чуть не поддался соблазну застрелить ее, если Кратци подведет. Он мог выдать это за трагический промах. Двуногая ему действительно не нравилась. Человечиха внушала страх: такая высокая, движется неуверенно-механически. Он уже понимал, что она гораздо уязвимей стай, но думать о такой умной синглетке по-прежнему было жутковато. Он отогнал искушение чуть ли не быстрей, чем оно возникло. Нечего и говорить, он поплатится за подобное, даже если его оправданиям о несчастном случае поверят. Нет, сегодня у него нет настроения для альтруистических порывов. Кратци сделает работу сам, своими зубами и когтями.

Одна голова Кратци смотрела примерно на Читиратта. Вот Двуногая взяла горшки, отвернулась от повозки с кормом…

– Привет, Йоханна, как ты там?

Йоханна подняла голову от горшочков и увидела на краю госпиталя Странника Викврэкшрама. Он подошел так близко, как мог, не мешая пациентам думать. Охранник, стоявший там за мгновение до этого, отошел при появлении Странника и остановился на несколько метров дальше.

– Отлично, – сказала она. – Ты помнишь того, на тележке? Он сегодня немного поел.

– Хорошо. Я подумывал насчет того, чтоб слить его с той тройкой на другом конце госпиталя.

– Увечным врачом?

– Да. От Треллелака одни самки остались. Я слушал их мысли и…

Объяснял Странник на превосходном самношке, но Йоханна мало что понимала. Стайная селекция пестрила терминами, для которых даже Странник не мог подыскать аналога, понятного человеку. Одно было очевидно: поскольку Черныш самец, есть вероятность, что у него и тройки, оставшейся от врача, вскоре появятся щенки, которые и дополнят стаю. Остальное – дело «резонанса настроений» и «смешения слабостей с достоинствами». Странник говорил, что сам не заводчик, а так, любитель, но, что любопытно, многие врачи (и даже сама Древорезчица) часто его слушались. Он в странствиях повидал многое. Предложенные им «запчасти» приживались чаще всего.

Наконец Йоханна сделала рукой жест: помолчи, мол.

– Хорошо. Когда я всех тут накормлю, попробуем.

Странник скосил пару голов внутрь госпиталя:

– Тут что-то странное творится. Не могу «пальцем показать», но… все фрагменты следят за тобой. Даже сильнее обычного. Ты это чувствуешь?

– Нет, – ответила Йоханна, пожимая плечами.

Она опустилась на колени – поставить рядом с ущербной двойкой пациента воду и корм. Пара аж вибрировала от нетерпения, хотя вела себя вежливо и вперед не лезла. Краем глаза Йоханна уловила странное движение охранника – тот склонил две средние головы, и… И ее словно двумя огромными кулаками ударили в лицо и грудь. Йоханна упала, двойка оказалась сверху. Девочка вскинула окровавленные руки, закрываясь от разящих когтей и клыков.

Когда Читиратт подал сигнал, оба Кратци бросились друг на друга, почти случайно опрокинув человечиху на спину. Их зубы и когти рвали воздух и собственные тела не меньше, чем Двуногую. На миг Читиратт застыл в удивлении. Может, она и не мертва еще. Потом опомнился и перепрыгнул ограду, на лету вскидывая и заряжая арбалет. Пожалуй, первым выстрелом придется промазать – Кратци кромсал Двуногую, но не так, чтобы… И вдруг возможность стрелять в двойку пропала. Кратци и человечиху захлестнула рычащая черно-белая волна. Каждый здоровый фрагмент госпиталя, казалось, ринулся в атаку. Всплеск убийственной ярости был куда сильнее, нежели у обычных стай. Читиратт отскочил в изумлении перед этим зрелищем и его мыслешумом.

Казалось, что даже пилигрима это зацепило; стая пронеслась мимо Читиратта и забегала вокруг свалки тел. Странник так и не рискнул ворваться в самую сечу, но кидался туда-сюда, выкрикивая слова, терявшиеся в общем гаме.

Из своры вырвался координированный мыслевопль такой силы, что Читиратта в двадцати ярдах оглушило. Свора будто съежилась, провалилась внутрь, и большинство ее элементов неожиданно успокоились. Подобие огромного зверя из двух дюжин тел внезапно развалилось на смятенную, окровавленную ораву случайных элементов.

Пилигрим все еще бегал по краю драки, каким-то чудом сохраняя рассудок и память о цели. Его крупный элемент, весь в шрамах, нырял в толпу, разил когтями тех, кто еще продолжал сражаться, вырывался обратно и кидался снова.

Пациенты потихоньку отползали от страшного места. Некоторые тройки и двойки ужались до синглетов, другие же, напротив, прибавили в числе. Почва была залита кровью. Погибло не менее пяти элементов. Посередине валялась пара колес от протезной тележки.

Пилигрим не обращал внимания. Четверка стояла, окружив кровавую кучу в самом центре и склонившись над нею.

Читиратт ухмыльнулся про себя. Двуногую раздавило, ай-яй, какая трагедия.