Пламя над бездной

– Хорошо, пусть. Мне… будет легче от этого знания.

Они проговорили еще несколько минут. Подключились Тиролль и Глимфрелль. Они были у самого центра чего-то очень важного, но, как это всегда бывает с деяниями Сил, никто толком не понимал, что произошло и какие плоды принесет.

– Встреча с «Люнснаром» через двести секунд, – напомнил корабль. Равна услышала его, кивнула. Подняла руку в прощальном жесте.

– Всего вам хорошего, Кьет Свенсндот, Тиролль и Глимфрелль.

Дирокимы просвистели ответное пожелание удачи, и Свенсндот тоже поднял руку. Окошко с изображением Равны Бергсндот закрылось.

…Кьет Свенсндот помнил ее лицо всю оставшуюся жизнь, но с годами все чаще принимал его за Эльвиру.

Часть третья

Глава 37

– Это мир Когтей. Фам, я его вижу!

Главное окошко показывало естественный обзор системы: до солнца менее двухсот миллионов километров, и свет его проникал на мостик. Позиции обнаруженных планет были отмечены мигающими красными стрелками. Но лишь одна из них, на удалении всего двадцати миллионов километров, «земного типа». При выходе из межзвездного прыжка бо́льшую точность позиционирования обеспечить невозможно.

Фам не ответил, только глянул в окно с таким выражением, словно в этом зрелище было что-то неправильное. После битвы с Погибелью в нем стал виден внутренний надлом. Он был так уверен в своем богосколке – и так разочарован последствиями его вмешательства. Он глубже обычного погрузился в себя. Казалось, он думал теперь только о том, достаточно ли быстро они летят и какой урон им способны причинить оставшиеся силы врага. К Синепанцирю и Зеленожке он теперь относился с еще большим подозрением, словно угроза от них превысила ту, что приближалась с кораблями преследователей.

– Проклятье, – пробормотал Фам. – Ты глянь на остаточную скорость!

Семьдесят километров в секунду.

Позиционирование проблемы не представляло, но…

– Компенсация скорости будет стоить нам времени, сир Фам.

Фам повернулся к Синепанцирю и уставился на него.

– Мы это уже обсуждали с местными три недели назад, разве не помнишь? И ты тогда гасил ее.

– А вы проверили мою работу, сир Фам. Это, наверное, снова какой-то системный баг… хотя на уровне простой баллистики я ничего подобного не ожидал.

Инверсия знака: семьдесят кликов в секунду остаточной скорости вместо нуля. Синепанцирь подплыл ко вспомогательной консоли.

– Возможно, – ответил Фам. – А теперь, Синепанцирь, покинь, пожалуйста, мостик.

– Но я могу вам помочь! Нам следует связаться с Джефри, заново согласовать скорости и…

– Синепанцирь, катись вон с мостика. У меня больше нет времени за тобой присматривать.

Фам нырнул через разделяющее их пространство, но Равна перехватила его совсем рядом с наездником.

Она парила, разделив их собой, и быстро говорила в надежде урезонить, усмирить задир:

– Все в порядке, Фам. Он сейчас уйдет.

Она коснулась одной рукой дико вибрирующих ветвей Синепанциря. Спустя миг наездник сник:

– Уезжаю. Уезжаю.

Она еще раз коснулась его, ободряя, и не отплывала в сторону, пока удрученный наездник не убрался.

Когда он уехал, Равна повернулась к Фаму:

– Разве это не мог быть баг навигатора, Фам?

Он вроде бы не услышал вопроса. Как только затворился люк, Фам вернулся к пилотской консоли. Последняя оценка «Внеполосного-II» показала, что флот Погибели менее чем в пятидесяти трех часах от планеты. А теперь им придется тратить время зря, компенсируя скорость, которую надо было погасить еще три недели назад.

– Кто-то или что-то нам сильно гадит… – бормотал Фам, заканчивая вводить команду. – Может, и впрямь баг. В следующий раз, когда будем гасить скорость, придется управлять всем вручную.

По «Внеполосному-II» разнеслись сигналы тревоги: предстояла перегрузка. Фам полистал дисплейные окна в поисках незакрепленных предметов, достаточно крупных, чтобы представлять опасность.

– Ты тоже пристегнись.

Он нашел таймер и поставил его на пять минут.

Равна метнулась через мостик, развернула складную подвеску для невесомости и пристегнулась. Она слышала, как Фам объявляет по каналу общей связи предупреждение о перегрузке. Затем включился двигатель, и пристежку лениво сдавило. Ускорение 0,4g – все, что еще мог выдержать бедняга «Внеполосный-II».

Когда Фам говорил о ручном управлении, он имел в виду именно то, что сказал. Главное окошко словно гвоздем приколотили в центре рубки. Обзор больше не менялся по прихоти пилота, аннотаций или вспомогательных схем тоже не было. Насколько возможно, окно показывало естественный вид вдоль центральной оси «Внеполосного-II». На периферии окна сохраняли фиксированную привязку к этой картинке. Взгляд Фама метался между ними, а пальцы плясали над консолью. Он летел практически на собственных органах чувств, никому больше не доверяя.