Планета семи масок

Может быть, она голодна или мерзнет? Вряд ли. Могучий организм зверюги способен усваивать практически все органические и минеральные вещества. На Урии она найдет сколько угодно пищи. И климат здесь близок к климату лучших районов ее родной планеты. Состав атмосферы, правда, малость другой, но не настолько, чтобы серьезно повредить существу, способному, как показали опыты, преспокойно плавать в серной кислоте и сутками находиться в вакууме, не испытывая при этом ни малейших неудобств. Страдает от одиночества? Тоже маловероятно. Наблюдая за поведением Бестий, помещенных на необитаемые астероиды, ученые установили, что эти животные крайне редко нуждаются в обществе себе подобных. Иногда Бестии собираются в стаи, чтобы сделать что-то, что не под силу одной, или поиграть вместе, или для совокупления — они обменивались спорами с генным эквивалентом, но, похоже, врожденного стадного инстинкта у них не было.

Нет, здесь все это не подходило. Стенания чудовища напоминали плач ребенка, которого случайно или в наказание заперли в темном чулане: он чувствует себя затерянным в огромном, чужом и пугающем мире, полном страшных призраков, и, что ужаснее всего, не может из него выбраться. Корсон много бы дал, чтобы поговорить с Бестией я узнать, что ее так тревожит… С первого дня полета он тщетно пытался найти с ней общий язык. Корсон знал разные способы общения Бестий, но ему, как и его предшественникам, им разу не удалось завязать с чудовищем осмысленный разговор. Дело тут было скорее всего в неистребимой ненависти Бестии ко всему раду человеческому. Никто не знал, в чем крылась причина этой ненависти; Бестию мог раздражать запах, цвет, звуки… Зоологи и так и эдак старались провести чудовище, но все напрасно. К несчастью для Бестии, она была слишком сообразительна, чтобы дать себя обмануть, но недостаточно умна, чтобы обуздать свои инстинкты, — томные, злобные, бродившие в ней и заставлявшие убивать.

Корсон отступил еще на несколько шагов, споткнулся, какое-то время полз на четвереньках и, совершенно разбитый, решил подремать вполглаза, пообещав себе не терять бдительности. Ему показалось, что прошло всего несколько минут, однако очнувшись и взглянув на часы, он понял, что проспал четыре часа. Еще не рассвело. Бестия утихла.

По небу, похоже, плыло какое-то облако или туча: звезды слева от Корсона погасли. Туча быстро перемещалась. И у нее были слишком четкие очертания. Нет, это не туча. Над головой Корсона бесшумно парил летательный аппарат; конструкция показалась ему незнакомой, хотя он изучил все типы боевых машин урианской армии. Темный диск был почти неразличим на фоне ночного неба, и Корсон не мог даже определить, на какой высоте и с какой скоростью тот летел. Но вот диск оказался прямо над ним и стал стремительно увеличиваться; Корсон едва успел понять, что его вот-вот раздавят и отскочил в сторону.

А ведь именно появление диска заставило Бестию угомониться… Внезапно наступившая тишина и разбудила его. Бестия за несколько секунд предвидела, что произойдет, и, сама того не желая, предупредила своего невольного союзника — человека. От этой догадки у Корсона кровь застыла в жилах, заныло в животе. Он сжал рукоятку пистолета, не очень, впрочем, надеясь на оружие. Сомнений нет — уриане прилетели, чтобы схватить его. А что он может один против огромной машины? Вот если бы устроить так, чтоб вместе с ним на корабле оказалась и Бестия… Уж она-то сделает свое дело — разнесет корабль вдребезги со всеми его клетками и защитными экранами. Повезет — и урианская машина погибнет так же, как погиб «Архимед», а князья Урии никогда не найдут на своей планете и следа Джорджа Корсона…

3

Мрак над ним словно сгустился. Луч слепящего света вырвался из черного диска урианского корабля и стал шарить по кустам, за которыми прятался Корсон. Значит, экипаж абсолютно уверен в своей неуязвимости, если ищет его с помощью обычного прожектора. Чисто инстинктивным движением Корсон прицелился в источник света. Брюхо корабля было гладким и мерцало, как отполированный драгоценный камень. Едва различимые линии швов делали его похожим на глобус — очевидно, конструктор усмотрел в этом своеобразный изыск. И вообще диск совсем не походил на боевую машину.

Корсон приготовился к выстрелу, запаху паралитического газа или к падающей на плечи стальной сети. Он ожидал услышать квохчущие голоса урианских солдат. Ничуть не бывало. Луч света настиг его и замер. Диск опустился еще ниже. Даже не вставая, Корсон мог дотянуться до него рукой. По краям диска вспыхнули иллюминаторы. Можно было выстрелом разбить один из них, но Корсон почему-то не стал и пытаться. Он весь дрожал, хотя, пожалуй, ему уже не было страшно: скорее он был заинтригован столь необычным — с точки зрения солдата — поведением экипажа.

Пригнувшись, он обошел вокруг корабля. Попробовал заглянуть в иллюминатор, но сквозь матовое стекло увидел лишь неясные, расплывчатые тени. Разглядел что-то похожее на человеческий силуэт; это его не удивило — на расстоянии урианина вполне можно принять за гуманоида.