Планета свиней 3. Жаркий сезон

Чёрный никогда не был спесивым воображалой, представляющим себя на вершине горы, а всех остальных, в особенности лысых официантов, имел в виду где-то внизу, в свете его пацанской отваги, природной красоты, стати и авторитетного настоящего. Но нарушать субординацию в собственном доме, это верх наглости… Хотя Рамзес вроде ничего не нарушал: мыл посуду, убирал крошки со стола и вовсе не походил на обнаглевшего гостя. Так чего здеся дерзкого?

– Эй, батыр, есть, чем горло смочить? – приглаживая лапой шерсть на помятой щеке, спросил Шмаль.

– Нарзанчик холодненький будешь? – услужливо предложил Рамзес. – Оксана Марихуана засветло приходила. Принесла еды и три бутылочки минералки. Мы одну с братом приговорили, а две непочатых я в холодильнике придержал. Для тебя босс придержал. Как ты любишь.

Оказалось, что с субординаций был полный порядок. Лысый земляк знал своё место.

Шмаль открыл холодильник. Две бутылки стояли в двери, дожидаясь хозяина дома.

– Нарзан номер четыре, – откручивая пробку, сказал чёрный; напиток был именно такой, какой он любил. Сделав пару больших глотков, Шмаль улыбнулся впервые за утро.

– Эх, хорошо! – потянулся он, встряхнув мордой.

Рамзес закончил с помывкой, выключил кран и задал странный вопрос:

– Босс, может тебе яйца разбить? Это я мигом организую!

Улыбка с чёрной морды слетела, словно его окружила стая волков в погонах.

– Я не понял, что ты сказал? – напрягся Шмаль.

– Яичницу, говорю, тебе приготовить? Мы с Эхнатомом уже перекусили. Могу быстренько для тебя зажарить пару яичек с петушиной колбаской. Мне несложно, – ответил лысый кот, продолжая излучать бодрость, дружелюбие и потерю страха перед, пожалуй, самым известным бандитом Якутска из кошачьей братвы.

– Вот я никак не пойму: ты прикидываешься, что ли? – показал клыки Шмаль, но его праведный гнев прервал треск заведённого мопеда во дворе. – Блин, а кто тама лазает? Масол приехал, что ли? – бросился к окну чёрный кот.

– Да это брат мой шаманит с техникой, – махнул худющей лапой Рамзес. – Он же специалист по железякам. В машинах разбирается досконально, а в мопедах так вообще подавно.

– Да ну? Разбирается в технике? А не сломает?

– В этом можешь не сомневаться, босс. Эхнатом автомеханик высшей категории!

Шмаль задёрнул занавеску и присел на стульчик.

– Ладно, пусть тогда разбирается, – почесав грудь, задумался чёрный.

Но Рамзес не отставал. Хотелось порадовать хозяина дома и отплатить тому за добрый приём.

– Босс, так мне яичницу готовить или всё же отставить? – снова приставал с завтраком лысый.

– Зачем спрашивать? Конечно, готовь… мне силы позарез нужны, – твёрдо ответил чёрный кот, а потом прищурился: – У ну-ка, повернись бочком.

Шмаль разглядывал разукрашенные рёбра и разрисованную футуристическими деревьями спину Рамзеса, словно очутился в сказочном лесу.

– Земеля, сходил бы ты, помылся, а то прям одного ушастого напоминаешь.

Рисунки на спине оставили дети Шмаля. Ещё вчера вечером они неугомонно разрисовали братьев, пока их не увела со двора Оксана Марихуана.

Лысый кот чиркнул спичкой и зажёг газовую конфорку.

– Первым делом завтрак для босса! – бесконечно подлизывался Рамзес, потому что дружба с авторитетным котом, призывала быть любезным и всегда весёлым. – А кого я напоминаю тебе, если не секрет? Ты, наверное, тоже путаешь меня с Эхнатомом?

– Ядрён ты батон, я никогда ничего не путаю! – приложился к бутылке Шмаль. – Ты зайцев местных видал?

– Нет, зайцев не видел. Я ж только вчера приехал. Могу и билет показать, – лыбился лысый кот, разбивая два яйца на шипящую сковороду.

Кухня сразу наполнилась запахами прежней бродяжьей жизни: ещё той, в Якутске, когда рядом крутились Жюль, Барс и Герман. Ароматы яичницы, похмельное утро и пустая трескотня о житейских делах-делишечках придавали Шмалю новых сил и свежих эмоций.

– Местные бегуны до жути забавные. Отвечаю! – начал рассказ о зайцах чёрный кот. – Уши и грудь у них лысые, а спина, четыре лапы и маленький хвост, который и хвостом-то назвать нельзя, мохнатые. Причём цвет они не меняют. И зимой и летом они пепельные. И прикинь, они называют себя так важно – зайцами-русаками! Особенно гордятся вторым словом и потому делают себе татухи на груди и на пузе. Знаю одно русака, звать того Гастрономом. Имя, конечно, ненастоящее. Полагаю, что на зоне погоняло прилипло, видимо, за ограбление магазина. На груди у него, значится, якоря в цепях нарисованы и чайки в полёте, а на пузе – зайчиха в платке, что ушей не видно и надпися разные. Запомнилась одна строчка – ПЛСТ написано большими буквами.

– ПЛСТ, чтобы это могло значить? – будто разбираясь в тюремных наколках, задумался Рамзес. – Так интересно, прямо квест какой-то.

Шмаль выковырял жирного быка из пепельницы, зажёг спичку и закурил.

– Вот именно, ПЛСТ. Это, земеля, расшифровывается: прости любимая судьба такая. Смекаешь, как всё запутано?

– Глубокая и со смыслом надпись. Я запомню, – кивал лысый гибрид. – Но только мне непонятно, чем я этого русака напоминаю?