Планка (сборник)

Как же Вадик хотел выспаться! Даже не так. Это было не желание. Это была единственная потребность и мысль, которую Вадик постоянно обдумывал и чувствовал. Чувствовал давно и беспрерывно.

На прошлой неделе он уснул в стоматологическом кресле и слегка прикусил руку доктору. А она, в свою очередь, поранила Вадику десну и язык работающим инструментом. Буквально несколько дней назад, Вадик смог-таки вместо обеда пойти постричься. Во время стрижки он уснул, стал падать и больно ударился о столик парикмахера переносицей. На носу даже осталась небольшая ссадина.

Но хуже всего было на работе, особенно часов с десяти и до полудня. Вадик утыкался носом в бумаги на столе, бился головой об экран компьютера, ручка или карандаш вываливались из руки… И Вадик сильно вздрагивал и просыпался, когда звонил его телефон.

А Вадик любил свою работу, он даже был фанатом своей работы. Правда, он про неё практически никому не рассказывал. Не по причине секретности, а по той причине, что, когда он начинал про неё рассказывать кому-нибудь, рассказывал подробно и увлечённо. От этого люди быстро мрачнели, старались Вадика отвлечь какой-то другой темой или говорили, что им нужно срочно позвонить. А если кто-то из вежливости и уважения всё-таки слушал, то очень скоро начинал зевать и отвлекаться.

Вадик работал в серьёзной министерской конторе, которая занималась вопросами стандартизации. Вадик занимался стандартизацией вот уже семь из тридцати лет своей жизни.

В общем, никто из друзей, которые были не из числа коллег, не знал толком, в чём именно заключается работа Вадика. А случайным знакомым и барышням, если те интересовались, он говорил, что работает в министерстве и занимается международными экономическими связями. Если же те пытались уточнить, Вадик напускал на себя таинственность или отшучивался.

Лампочка, сообщающая о наличии бензина в баке, загорелась и погасла, а потом загорелась и больше не гасла. Вадик отнёсся к этому философски. Он ждал этого. Он даже удивился тому, что она не загорелась раньше. По его подсчётам, бензин должен был кончиться ещё вчера. Он слегка удивлялся тому, что машина вообще ездит. Давно нужно было поменять масло и много чего другого. Утешало одно: осенью он так и не «переобул» машину в зимнюю резину, как-то не успел, не нашёл времени, хотя зимние колёса были в наличии. Короче, зиму он проездил на летней резине, подступала весна, а стало быть, менять колёса обратно было не нужно, и это успокаивало.

Как же много нужно было сделать! Много разных мелочей. И каждая мелочь требовала хоть немного времени. А когда спать?

К тому же Вадик довольно часто мотался в командировки. Мотался он в основном по стране, по разным большим и средним промышленным городам. Но иногда были выезды и за границу. Ездил за границу Вадик только на Восток. Несколько раз был в Китае, пару раз в Корее, и однажды даже был в Японии. На Востоке Вадик толком ничего не понял, но ему понравилось. А Вадик хотел в Европу.

В Европе он побывал только однажды – в Праге. И то не по делам, а съездил туда на праздники, три года назад. Поехал он туда со своей знакомой, в которую был тогда влюблён. В Праге ему очень понравилось, хотя все четыре дня пребывания там его знакомая и он сильно ссорились. Но Европа, та, которую можно было найти и почувствовать в Праге, ему понравилась.

Вадик опаздывал на работу, а наутро ему нужно было лететь в Париж. В первый раз в жизни в Париж… да ещё по вопросам стандартизации, то есть по делам. Правда, всего на один день. Прилететь, объяснить коллегам французам очень специальные вещи, и на следующий день вернуться обратно. Но вечер в Париже был чудесной перспективой. И Вадик с радостью ждал этой своей командировки.

Он ждал поездки в Париж и последние недели в любом разговоре с приятелями, а особенно с приятельницами, старался как-то ввернуть, что скоро у него деловая поездка в Париж. И вот завтра лететь, а он вымотался совершенно.

И главное, он всё пытался выйти из полосы суеты, усталости, нехватки времени… и из полосы недосыпа. И не мог. Он всё выставлял себе некие даты, после которых жизнь пойдёт нормально и размеренно. Он всё планировал, мол, к такому-то числу ему надо сдать одну работу по одному заданию, и всё. И всё! Настанет тишина, повседневная будничная жизнь с долгими вечерами, бездельем, без суеты. Будут выходные дни, прогулки, кино и, может быть, даже какой-нибудь спорт. А все соблазны – общение, алкоголь, женщины и другие тревоги – хотя бы временно отойдут в сторону.

Он чувствовал, что сможет справиться, у него получится.

И как раз в связи с поездкой в Париж он думал: вот до Парижа будет маета, но он всё сделает, хвосты всех дел обрубит, всё подытожит, и чистый полетит в Париж. А после Парижа будет другой период в жизни… как раз такой… размеренный.