Планы на лето

– Кать, там по твою душу пришли, – сказала она, улыбаясь от уха до уха.

– Кто? – приложила я руку козырьком ко лбу, закрываясь от выглянувшего из облаков солнца.

– Погляди сама…

Я приподнялась на локтях и осмотрела огромное футбольное поле. Понятно, почему Панкратова так светилась. У трибун стоял Давид. Уже все девчонки в классе знали, что мы встречаемся. Оттого и шушукались в раздевалке, пока я делала вид, что не замечаю их красноречивых взглядов.

Я оглянулась на нашего физрука. Пока он спорил о чем-то с Маратовым, легким бегом направилась к Давиду. Интересно, что ему вдруг понадобилось от меня посреди урока? Признаюсь, иногда я скучала по тем временам, когда была невидимкой. С началом отношений с Перовым не привлекать к себе внимание больше не было возможности.

– Что случилось? – спросила я вместо приветствия. Давид здесь явно не просто так. Раньше мы встречались только в столовой на большой перемене и на репетициях. С уроков он меня еще ни разу не уводил.

Давид быстро поцеловал меня в губы, а затем взял за руку и повел к трибуне. Мы сели на одну из скамеек, и перед нами открылся вид на большое футбольное поле. Физрук по-прежнему громко отчитывал бедного Маратова.

– Я только что узнал, но хотел с тобой первой посоветоваться… вернее, поделиться, потому что я уже принял решение и советы мне не нужны.

– Да что такое? – забеспокоилась я. Хуже нет, когда ходят вокруг да около и говорят загадками. Вовка иногда любит так нагнать интриги, а потом спрашивает какую-нибудь ерунду, типа: будешь ли ты есть суп?

Давид не отпускал мою ладонь. Нежно поглаживал ее, явно собираясь с духом, чтобы мне что-то сказать. Пауза затянулась. Наконец Перов спросил:

– Ты помнишь, я тебе говорил про интервью?

Я молча кивнула.

– Так вот, оно завтра.

– Завтра? – ахнула я. – А во сколько?

– В том-то и дело, что съемки днем, начнутся в два часа…

– В два часа? – снова переспросила я. – А как же наше выступление? Оно ведь завтра! Разве ты на него успеешь?

К этому концерту мы шли целый месяц. Уже готовы костюмы и даже официальное освобождение от занятий – как-никак будем отстаивать честь школы.

– Я не успею, но очень рассчитываю на тебя, – сказал Давид.

Я высвободила ладонь и замотала головой.

– Нет, ты что! Я одна? Я одна не смогу… Нет!

– Тише-тише, – снова потянулся ко мне Давид и аккуратно взял теперь под локоть.

– Я не смогу одна!

– Да почему одна? С ребятами… Они тебя поддержат!

– Ты ведь понимаешь, что вся ответственность на солистах? – воскликнула я. – А твой куплет? А двухголосие? У меня нет опыта на сцене, я никогда не участвовала в конкурсах, не выступала перед огромным залом, полным незнакомых людей…

Чем больше я говорила, тем сильнее заводилась. Меня вдруг охватило такое волнение, будто на сцену нужно выходить прямо сейчас. Давид ничего не говорил. Смотрел на меня и ждал, когда я выскажусь и наконец успокоюсь.

– Неужели какое-то интервью важнее выступления, к которому мы столько готовились?

Теперь пришло время Перова сердиться.

– Конечно, важнее. Ты не понимаешь, что пришло время расставлять приоритеты? Как думаешь, что мне важнее: дурацкий школьный конкурс или будущая карьера? Это крупный канал, там несколько сотен подписчиков… Знаешь, сколько стоит продакшен одного выпуска? Какая команда работает над проектом? Сколько новых потенциальных подписчиков я получу? Да, так получилось, что мне придется отказаться от конкурса, но никакой катастрофы в этом нет. Не раздувай из мухи слона, пожалуйста!

– А Ирина Вадимовна? Она в курсе? – спросила я.

– Еще нет, я же сказал, что пришел к тебе первой, – Давид даже не пытался скрыть раздражение в голосе. – Но я знаю, что она меня поддержит, потому что ей небезразличны я и моя карьера, не то что некоторым.

Он меня еще и в равнодушии обвинил? Я поднялась с места.

– Ты куда? – недовольно спросил Давид.

– Вообще-то у меня урок, – буркнула я, направляясь к ступеням. Напоследок обернулась и дрожащим голосом проговорила: – И можешь мне сегодня не писать, мне некогда. Я буду готовиться к выступлению. Не хочу никого подводить, в отличие от некоторых!

Сейчас я была даже рада, что мы с Диной не общаемся. Она наверняка подбежала бы ко мне узнать, в чем дело, а я обязательно сорвалась бы. Ух, как я была зла! Физкультура была последним уроком, поэтому я, ни слова не говоря, направилась в здание школы, чтобы переодеться, взять вещи и уйти. Внутри все жгло от обиды. Так подвести всех перед самым выступлением! Еще и меня выставил равнодушной. Видите ли, не радуюсь за его карьеру…

Домой я вернулась в самом скверном расположении духа. О завтрашнем концерте даже думать не хотелось. Тут и с поддержкой Перова страшно выступать, а как я выйду на сцену практически в одиночку? Да, конечно, меня поддержат остальные ребята из хора, но я должна пропеть всю песню до их вступления…