Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

— Нет, представление разовое, чтобы мы не забывали, с кем имеем дело, и если война еще не началась, так через пару минут начнется. А роль Гамлета отведена полковнику Гурову.

— Все такие умные, я-то здесь с какого края? — пробормотал Крячко.

— Не прибедняйся, скажи, какой главный вопрос хотел задать, но не задал наш генерал?

— Имеется киллер — значит, существует и хозяин, который руководит и платит. Контрразведка при ее возможностях найдет хозяина и выйдет через него на киллера. Вопрос: а что делать с полковником Гуровым? Он в таком раскладе совсем лишний.

— Видишь, какой ты умный.

Крячко остановил машину у подъезда, в котором жил Гуров. Сыщик распахнул дверцу, но не вышел. Одна из патрульных машин остановилась впереди, другая сзади. Гуров не выходил из машины. Крячко смотрел удивленно, молчал. Гуров болезненно поморщился, сказал:

— Нервы ни к черту, — и вышел из машины. Внимательно осмотрев дверь своей квартиры, Гуров устало усмехнулся:

— Что они хотят у меня найти? — Он отпер тяжелые сейфовые замки, пропустил Крячко, запер засов. — Мельчает народ. Я знавал человека, который такие замки открывал, как свой кошелек. Значит, ко мне лезет не комитет, у них специалисты остались, а кто-то иной. Нам только и не хватает таинственных незнакомцев.

Крячко дремал в кресле. Гуров разложил газеты, отчеркивал некоторые строки.

— Союзников у президента все меньше.

— Всех продал. — Крячко не открывал глаз. — Давай организуем пожрать и выпьем по стакану.

— Организуй, — ответил Гуров, снимая трубку — зазвонил телефон. — Слушаю. Спасибо, и вас с Рождеством, дорогая, и не пытайтесь изменить голос, не получается.

— Я хочу тебя видеть, — сказала Ирина.

— Я рад бы, да сегодня не могу. Позвони утром, часиков в восемь.

— Что? — Ирина чуть не поперхнулась. — Я что, фабричная девчонка? Я в восемь сплю, черт тебя подери!

— Тогда спасибо за звонок и спокойной ночи!

— Хам, мужик, мент!

— Устами женщины глаголет истина.

— Включи телевизор, через пять минут будет говорить Сашка Турин, прислушайся, мент, может, и в твоей голове здравая мысль появится.

— И за что ты в меня влюбилась, не пойму. Ну ничего, будем терпеть. Целую, спасибо за звонок. — Гуров положил трубку, включил телевизор.

Турин, как всегда, был обаятелен, ненавязчив и до неправдоподобия объективен. Казалось, он не сказал ничего нового, лишь однажды Гуров насторожился, когда комментатор сообщил, что последний опрос общественного мнения показал, что в результате войны в Грозном президент теряет популярность, а Бесковитый набирает очки и они на сегодня котируются на равных.

— Дожили! — Крячко легко вскочил. Гуров всегда завидовал способности друга мгновенно переходить из одного физического состояния в другое. Сам Гуров был способен быстро встать или лечь лишь в минуты опасности, обычно он, прежде чем двинуться, вздыхал, внутренне собирался и, как ему казалось, передвигался медленно и тяжело.

Пельмени, красивая, свежерозовая безвкусная ветчина иностранного происхождения — дежурный ужин холостяков друзья украсили рюмкой водки.

— С Рождеством Христовым! — Крячко встал, Гуров махнул на него рукой.

— С Рождеством, Станислав, — и вздохнул. — До чего же надоела эта окаянная жизнь! Надо чаще смотреть в «ящик», видеть больше несчастных людей, тогда к себе жалости поубавится.

— Верно! Ты живешь в роскошной квартире со всеми удобствами, сытно ешь, вкусно пьешь, стреляют в тебя не каждый день. — Крячко говорил беспечно, шутовски, но смотрел на друга серьезно.

Выглядел Гуров плохо, резче обозначились скулы, под глазами залегли тени, правда, глаза от этого стали ярче, голубее, словно у киногероя.

— Борис Галей — убийца, слов нет, но и злости у меня на него нет и брать его никакого желания…

— Да и на сей момент предъявить ему нечего, — перебил Крячко.

— Если бы никто не мешал, дал поработать спокойно, то одно убийство я бы ему доказал обязательно. Атак ни азарта, ни куражу… Чую, лишь мы с убийцей определимся, приблизимся, как появится востроносенький чиновник с бумаженцией. Мол, уважаемые менты, благодарствуем, работу вы проделали агромадную, пришел наш черед. И куда заберут парня и что ему навешают, узнаем мы из газет и от ласкового телекомментатора.

— В первый раз? — Крячко наполнил рюмки.

— Что-то в этом деле особенно нечестное и подлое, а мы с тобой, Станислав, главные закоперщики. Не хочу я работать! Не хочу! — Гуров говорил спокойно и ладонь опустил на стол вроде без особой силы, но посуда запрыгала, свою рюмку Крячко спас просто чудом и, чтобы больше не рисковать, быстро ее выпил.

— Ты вроде как убийце сочувствуешь. Или он убил случайно одного и по недоразумению?

— Не случайно и не одного, но судить человека следует только за совершенное и доказанное, а не за то, что властям надобно, а я чую…

— И заткнись! — вспылил Крячко. — Откуда ты такой совестливый взялся? Я бы тебе напомнил из твоей биографии, недавнее совсем…

— Я лучше твоего свои грехи знаю! — перебил Гуров. — Я про себя такое знаю… — Он тоже выпил. Крячко взглянул на часы, вновь наполнил рюмки.