Плацдарм. Билет в один конец

Рысь злобно оскалила зубы (к счастью, на сей раз это были именно зубы, а не сабельные клыки, но и это ничего приятного не предвещало).

«Убирайся прочь, чужак!..» – это были не слова, а скорее образы, эмоции, но Ник их очень хорошо почувствовал: голова взорвалась нестерпимой болью.

«Убирайся!!!»

Меняльная атака была направлена именно на него, а не на Рону; видимо, рысь была уверена, что собака – это какой-то странный придаток к незваному гостю.

Можно было бы попытаться успокоить разъяренную кошку – если бы при той не было котят. Известно, что самая простая домашняя мурка, защищая потомство, может обратить в бегство медведя.

Что уж тут говорить о рыси!

Ник молча потянул собаку за ошейник – та не сопротивлялась, видимо, учуяла, что дело плохо. Даже лаять перестала.

А потом человек и собака, стараясь не поворачиваться спиной к семейству рысей, но и не сорваться на бег, пятясь, ретировались к берегу.

– Отчаливаем, Эл!

Дважды повторять не пришлось – через минуту они уже были на озере, и только тут Рона позволила себе обернуться в сторону берега и от души облаять недавнего обидчика.

Хищница, разумеется, и не думала их преследовать. Во-первых, рысь была сыта, во-вторых, котята были намного дороже, чем возможность свести счеты с какой-то там собакой. Но на берег рысь все-таки вышла и долго стояла, провожая лодку хриплым отрывистым мяуканьем, вероятно выкрикивая вслед обидные кошачьи оскорбления.

Опасные твари появлялись в поле зрения и до встречи с лесной кошкой, и после. Но все они – и птеродактиль, пролетевший высоко в небе, и ящер, прошедший в чаще темным вечером, когда Эллор и Ник сидели у костра, и хищные твари, которые (судя по шороху и неясным мыслеобразам, вспыхивавшим порой в голове Ника) подходили ночью довольно близко, – все они либо пребывали в хорошем настроении после плотного обеда, либо считали путников чем-то несъедобным, а то и ядовитым. Во всяком случае, в отличие от магической ловушки, с хищниками было гораздо легче – на людей они почти не обращали внимания.

После бессонной ночи на туманном берегу Рона вела себя благоразумно, стараясь постоянно держаться поблизости от хозяев, поэтому никаких неприятностей с местной фауной у нее не возникало.

День ото дня озерные протоки становились все длиннее. Наконец, в очередной раз сверившись с картой, Эллор заявил:

– Завтра выплываем к большой реке.

Карта вновь подтвердила свою правдивость. С утра, в очередной раз обогнув заросли камыша (только вместо черных «набалдашников» каждая камышина заканчивалась темно-лиловым соцветием), Эл и Ник увидели зеленовато-голубую гладь широкой реки.

Судя по карте, именно эта река должна была вывести их к морскому побережью, а уж оттуда до гор, где гнездились фениксы, было рукой подать.

– Плыть придется не так уж и долго, – сказал Эллор, в очередной раз сверившись с бесценным документом.

«И жить, наверное, примерно столько же», – мрачно подумал Ник, хотя вслух решил подобных мыслей не высказывать, дабы не накликать несчастья. Ведь фениксы вполне могут оказаться весьма злопамятными существами – да так, наверное, и есть. Впрочем, свой выбор Ник уже сделал: он должен убедить разумных птиц вновь переселиться в Сиреневые Скалы, иначе шансов выжить у земной колонии почти не останется. Когда начнется сезон дождей, для всяческой мерзости, живущей в скалах, наступит рай, и тогда…

А Эллора можно и оставить на побережье. Пусть присматривает за Роной, и если он, Ник, не вернется, он сможет прийти обратно.

Плыть по реке оказалось намного быстрее, чем по озерным протокам. Путешественникам благоприятствовали течение и ветер, который легко можно было поймать на середине реки. Впрочем, «легко» – это, знаете ли, смотря для кого. Для Эла, который водил еще на Земле дружбу со «штандартовцами», оно, возможно, было и легко. А вот Ник, увы, с парусом обращаться не умел, и, пытаясь правильно его поставить, пару раз едва не свалился в воду, а потом окончательно запутался в куске материи.

Вообще водное путешествие всегда закаляет, особенно если приходится попеременно сидеть на веслах – и не час-другой, катаясь на лодке в парке, а изо дня в день. Конечно, рабам и каторжникам на галерах приходилось еще хуже – но эта мысль утешала мало.

Со временем руки стали болеть меньше, а судно плыло всё быстрее по водному коридору, где крышей было небо, а стенами – лес, временами подходивший вплотную к берегу.

С едой проблем тоже не было – рыбы в реке водилось вдосталь. Несколько раз Ник охотился – в основном на молодняк крапчато-серых водоплавающих птиц, которых юноша прозвал «утками-поганками». Они и в самом деле походили на земных уток-поганок – по крайней мере, характерный хохолок на голове у этих птиц имелся. Но вот размерами взрослая «утка» вчетверо превышала земного гуся.

А вот мясо «уток» оказалось просто восхитительным.

– Как их назвали? – спросил Ник.

– Не знаю. – Эллор с удовольствием уплетал свою порцию. – Считай, что ты настрелял… кудяпликов.