Плексус

Некоторые полагают, что и луна - необходимый фактор нашего существования. Другие говорят о благотворном или пагубном влиянии планет. Но если отбросить все эти умственные потуги, все - и когда я говорю все, я имею в виду действительно все! - видимое и невидимое, известное и неизвестное исключительно важно для нашего существования. Мы живем среди магнитных полей, разнообразие состояний которых не поддается учету и описанию и непрестанно меняется. Все это существует помимо нас. Мало что из этого мы научились использовать в своих целях, эксплуатировать. И невероятно гордимся своими ничтожными достижениями. Но даже самый смелый, самый гордый среди современных магов вынужден будет признать, что наши знания составляют бесконечно малую величину в сравнении с тем, чего мы не знаем. Прошу вас, задумайтесь на минуту! Положа руку на сердце, верит ли кто из вас, что однажды мы будем знать все? Иду дальше… Скажите со всей откровенностью, верите ли вы, что наше спасение зависит от знания? Допустим на миг, что человеческий мозг способен вместить в свои таинственные лабиринты всю совокупность знаний о незримых силах, управляющих Вселенной, что тогда? Да, что тогда? Что мы, люди, будем делать с этим немыслимым знанием? Что мы сможем сделать? Вы когда-нибудь задавались подобным вопросом? Каждый считает само собой разумеющимся, что накопление знаний - это благо. Никто никогда не говорит: «А что мне делать с ними?» Никто уже больше не верит, что за недолгую человеческую жизнь можно овладеть хотя бы ничтожной частицей всего, что человечество успело узнать…

Новая передышка. На сей раз у нас уже была наготове бутылка. Каччикаччи напряженно думал. Его занесло куда-то не туда. Вряд ли он намеревался говорить о проблеме знаний. Я видел, что он сосредоточенно прослеживает цепочку своих рассуждений, силится вернуться назад, к основной мысли.

- Вера! Минуту назад я говорил о вере. Мы потеряли ее. Потеряли окончательно. Я хочу сказать, веру во все. Тем не менее вера - это единственное, чем живет человек. Не знанием, которое, безусловно, неисчерпаемо и в итоге бесполезно и разрушительно. Но верой. Вера тоже бесконечна. Она всегда была такой и всегда будет. Именно вера вдохновляет на свершения, помогает одолеть препятствия - буквально сдвигает горы, как говорится в Библии. Пера во что? Просто вера. Вера во все, если хотите. Может, вернее будет сказать: приятие. Но приятие сравнительно труднее для понимания, нежели вера. Как только вы произносите это слово, тут же находится кто-то, кто с подозрением спрашивает: «Я во зло тоже?» И если ответить «да», вы оказываетесь в ловушке. Становитесь посмешищем, от вас шарахаются, как от прокаженного. Заметьте, существование добра может быть под вопросом, но зла - и в этом парадокс, - существование зла, хотя мы постоянно боремся, чтобы изобличить его, не подвергается сомнению. Никем, хотя это лишь абстрактное обозначение того, что постоянно меняет свой характер и при ближайшем рассмотрении часто оказывается добром. Никто не согласится принять зло, так сказать, по номиналу. Оно есть, и его нет. Разум безоговорочно отказывается это делать. Кажется, оно действительно существует, лишь будучи конвертированным в свою противоположность. Простейший и легчайший способ добиться этого - принять его таким, как оно есть. Но кто достаточно умен, чтобы согласиться на такой курс?

Я снова думаю о Пикодирибиби. Было ли в какой-то степени злом его появление или существование? Хотя он и наводил ужас на мир, в котором оказался. Его воспринимали как оскорбление природы. Но разве сам человек не оскорбление природы? ECRU мы сможем слепить такого же Пикодирибиби или другого с еще более удивительными способностями, разве мы не будем в восторге? Но представьте, что если вместо более чудесного робота мы столкнемся с живым человеком, чьи качества будут настолько превосходить наши, что он будет напоминать Бога? Это, безусловно, гипотетический вопрос, и все же есть, и всегда будут, отдельные люди, которые уверяют и настаивают на этом, что подобные божественные личности существуют. Все мы можем назвать соответствующие имена. Что касается меня, то я предпочитаю в этой связи думать о какой-нибудь мифической фигуре, о которой никто никогда не слышал, никогда ее не видел, никогда в этой жизни не узнает ее. Короче, о ком-то, кто мог бы существовать и отвечать упомянутым мною требованиям…

Каччикаччи иссяк. Он был вынужден признаться, что не знает, что толкнуло его на подобную речь и к чему он вел. Он чесал в затылке и все повторял: «Странно, странно, мне казалось, какая-то мысль у меня была».

Неожиданно он просиял: