Плененная фаворитка

Посланникам священника был, безусловно, бедный монах, состоявший у духовника королевы на службе. Одетый во власяницу, худой, с длинной бородой и неостриженными волосами, он поклонился весьма неохотно даме, к которой прибыл: – Сударыня, простите, что побеспокоил.

– Пока ехать во дворец? Но я туда должна была прибыть к десяти часам вечера, а сейчас только семь.

– Обстоятельства изменились, дочь моя. Теперь Вы поедите ко двору не как гостья, а, как преступница, – при последних словах монаха Арабелла опешила. О каких преступлениях говорит этот безумный?

– Я Вас не понимаю. Возможно, Вы меня с кем-то перепутали. Я не совершала ничего такого, что пошло бы во вред государству.

– Ты обвиняешься в грехе, – резко и грубо промямлил монах. Его дерзость и непозволительный тон заставили девушку разозлиться в край:

– Как ты смеешь так со мной разговаривать? Что за неслыханная дерзость? Или ты прибыл, чтобы исповедовать меня? В таком случаи, я показываю тебе на дверь. Убирайся, и не смей больше переступать порог этого дома! – в последнее время молодая женщина стала очень раздражительной. Да и было понятно почему. Постоянный страх не давал ей спокойно жить. И прибытие этого старика весьма усложнило ситуацию.

– Ты забываешься, дочь моя. Перед тобой служитель Церкви, верный раб Господа. Не уважаешь мой сан, уважай тогда мой возраст. Девчонке двадцати лет непозволительно так разговаривать.

– Святой отец, мне не хочется нарушать церковные устои, но командовать мной я никому не позволю, даже почтенному старцу.

Старик, не говоря больше ни слова, хлопнул два раза в ладоши. На его зов пришли два жандарма: – Мадемуазель де Фрейз, – заговорил один из них: – Слова достопочтенного священника были правдивы. Вы обвиняетесь в делах, которые Палата Священного Суда считает непристойными. Вы должны последовать за нами, – от этих слов кровь в жилах Арабеллы застыла. Она пыталась сохранять внешнее спокойствие, но тревога все равно вырывалась наружу. Молодая женщина с достоинством и гордостью последовала за стражниками. Выйдя из гостиной, она встретила дворецкого:

– Сэр, синьоры и синьора Мучениго нет дома?

– Нет, миледи, они уехали на пару часов. Но куда идете Вы в сопровождении этих головорезов? – слава Богу, что мужчина сказал эти слова тихо, ибо от этих «головорезов» ему пришлось бы несладко. Жандармы не любили, когда их оскорбляли, особенно, когда это делали простые слуги.

– Сэр, я бы попросила говорить тише. Эти люди – честные служители своих господ. Куда меня ведут, я сама не знаю. Сказали, что я нарушила какие-то законы, и меня будет судить Палата Священного Суда. Когда синьор Мучениго и леди Джесси вернуться, скажите им, что меня взяли под стражу и, что я обвиняюсь в грехах. Также передадите, что я нуждаюсь в их помощи. И желательно, – голос девушки задрожал, как натянутая струна: – Найдите монсеньора Джеронимо. Передадите ему все то, что скажите синьору Мучениго. Я умоляю, исполните мою просьбу.

– Не волнуйтесь, мадам. Я скажу все, что Вы приказали. Будьте спокойны. Пусть Бог Вас хранит, – поклонившись, управляющий дал Арабелле белый комок ткани, расшитый красными нитками: – Это оберег. Он помогает в неблагоприятных ситуациях. Моя матушка мне его дала, когда меня обвиняли в изнасиловании деревенской девушки. Этот амулет помог доказать мне мою невиновность. Надеюсь, и Вас он не оставит.

– Благодарю. Я никогда не забуду Вашу заботу, сэр.

– Можно побыстрей, мадам? Вы же не на казнь едите. Еще увидите своего дворецкого, – полушутя, полусерьезно поторопил стражник.

ГЛАВА 25

Арабеллу привели в зал. Молодая женщина вся дрожала. Ей казалось, что она идет по раскаленной лаве, а не по мраморным плитам. Ее привезли в Дом Священного Совета. Это был такой замок, где высшие, церковные чиновники принимали свои решения. В центре восседал кардинал Анри де Гонди, он являлся епископом Парижским. По правую сторону от чиновника сидел инквизитор Священной испанской инквизиции – Родольф Фюн, циничный, дерзкий любимчик короля Филиппа. По левую – почтенный старец – монах Яков, который лично переписывал Священное Писание.

Позади на креслах восседали аристократы, имевшие церковные связи: граф Адлеори де Жюк, дальний родственник Папы, маркиз Лорентин-Кристоф, брат настоятеля Парижского монастыря, виконт Нэхоль, уэльский министр священных дел. И среди всех этих святош была даже женщина, что являлось особой редкостью. Дерзкая, жадная, высокомерная Лилиан де Бюри, дочь итальянского дожа и французской графини. Эта женщина была самым настоящим исчадием ада. Никогда Франция не видела более опасной волчицы, чем Лилиан. Все свое детство и юность миледи провела в пансионе Святого Флорентия Анжуйского, что на Севере Франции. Графиня-вдова отличалась особой правильностью и честностью и боялась, что ее дочь может стать развратницей. Даже за стенами пансиона Лилиан умудрялась вести распутную жизнь. Девственности она лишилась в четырнадцать лет в объятиях монаха.