Пленник (СИ)

Молчание. И так ясно. По одному только напряженному молчанию.

— Делай, как знаешь, Мукуро. Я… мы всегда поддержим тебя. И если сегодня ночью ты хочешь дать Кее сбежать, то мы тебя прикроем.

— Спасибо, — ответил Рокудо. — Аналогично. Я все сделаю для вас.

— Нет, — рассмеялся Джессо. — Ты сделаешь все для нас, если это не противоречит твоим планам. Но мы тебя не осуждаем. Просто помни, что друзья — они навсегда, а все остальное, — он неопределенно махнул рукой, — ненадолго, — Бьякуран улыбнулся и направился к уж слишком разбушевавшейся парочке. Мукуро успел уловить лишь последние несколько слов: — Как бы я хотел избавиться от этого…

***

— Не смей даже на минуту прикорнуть! — строго наставлял Чейз своего лейтенанта. Нарядный, в парадном мундире, он выглядел едва ли не как главнокомандующий королевскими войсками. — Обходи территорию каждые полчаса.

— Я знаю, Чейз, — оборвал его Анджело. — Я не первый Сезон пережил. И капитаном недавно был, если ты позабыл.

Чейз хмыкнул и вскочил на коня. Его отряд уже ждал его за воротами, слышалось нетерпеливое ржание гарцующих лошадей и веселые воодушевленные голоса солдат.

— Я не знаю, почему Мукуро очистил замок от стражи и меня, в частности, — вдруг спокойно произнес он, остро и внимательно посмотрев на Джо. — Но не дай ему нарушить верность короне. Я бы не хотел идти против него.

— Он будет верен ей всегда. Все ради короля.

— Все ради короны, — ответил Чейз и развернулся. — Надеюсь, ты не напортачишь.

— В этот раз нет, — тихо сказал Анджело ему вслед.

Он знал уже весь план. Когда ему нужно спуститься в катакомбы, куда провести членов ордена, и сколько людей должно погибнуть с обеих сторон. Все ради одного человека. Человека, которому на них всех плевать с высокой колокольни.

Хибари Кея никуда не уйдет — Анджело это понял еще в тот день, когда тот вернулся назад с Шамалом. Понял по взгляду, по голосу, просто по лицу. Не нужно быть магом или волшебником, чтобы понять это. Как бы далеко его не увезли, даже если Дино свяжет его и запрет, он все равно будет возвращаться до тех пор, пока сполна не отомстит Мукуро. Это ясно, как летний день.

Но слепым людям трудно навязать свое представление об их действиях. Сколько бы Анджело ни уверял Мукуро в тщетности его действий, тот его не слушал; сколько бы он не разубеждал Дино, перед тем как тот уехал, Каваллоне все равно остался при своем мнении. Никто из них никогда не учитывал того, чего хочет сам Хибари. И в этом у них крупный просчет. Потому что Хибари никогда не действует согласно чужим планам, он даже вряд ли действует по своим планам. Если Кея безропотно уйдет вслед за Каваллоне, то это будет уже не Кея.

Почему он, Анджело, это понимает — он, который никогда не считал Хибари каким-то особенным для себя, — а люди, которые утверждают, что его любят, понять никак не могут. Даже Шамал, предложивший такой абсурдный план.

“Пусть он умрет от чего угодно, лишь бы не от такой хрени“, — так вроде он сказал? Может, он этого и ждет. Того, что при попытке его освободить Хибари умрет? Смерть от рук ордена или стражи всяко лучше гибели от воздействия яда. Лучше смерти перед глазами тысяч людей в бою против человека, которого смог бы победить с закрытыми глазами.

— Сэр, все патрули готовы! — радостное лицо стражника заставило Анджело перекоситься. Вот уж о смерти кого он будет реально сожалеть.

— Отлично. Дай им сигнал выступать.

***

— Сегодня ночью мы нападем на замок, — объявил Дино, едва войдя в таверну.

Обрадовавшиеся его освобождению люди изумленно уставились на него, переваривая услышанное.

— Что? Снова?

— Мы опять пойдем против графа?

Дино знал, что так оно и будет, каждое слово знал, и каждого человека, кто будет против — тоже. И знал, что нужно сказать.

— Посмотрите, что с нами происходит, — с отвращением произнес он. — Сидим здесь и прозябаем, трясясь каждую минуту, что в любой миг нагрянет стража графа и убьет кого-то из нас. Мукуро дал нам работников и денег, чтобы восстановить наши дома и хозяйство. Милостиво ”простил” нас, разрешив вернуться, но какой ценой? Оттуэй был нашим товарищем, он был хорошим человеком, прекрасным семьянином… Разве он заслужил такую смерть? Нам нельзя иметь оружие, но как нам тогда прокормить семьи? Что мы будем делать зимой, когда все поля покроет снегом? Что будем делать, если начнется засуха, и весь посев погибнет? Нам нельзя заниматься охотой, нельзя покидать пределы деревни без разрешения, и нас может убить любой зарвавшийся солдат — такой жизни вы хотите?

— Но… ты же сказал нам вернуться, Дино, — неуверенно сказал кто-то.

— Я знаю. Я знаю и прошу прощения, что был так недальновиден. Я готов был принять все условия, лишь бы никто больше не пострадал, и ошибся. Раньше мы сражались, и у нас была надежда, что все может измениться, сейчас нет даже этого. Люди все еще гибнут, но мы никак не может отреагировать на это. Линда осталась вдовой, а дети — сиротами. К концу следующего месяца, уверены ли вы, что таких неполных семей не станет больше?

— Но что мы можем сделать сейчас? У нас никакого оружия нет, ничего нет, и нас мало.