Пленник волчьей стаи

- Да, Котгиргин, ты говоришь правду, - подтвердил Атувье.— Я знаю.

- Но ты еще не знаешь, что он отдал выкуп Итекьеву за Тынаку, предназначенную в жены тебе, — сказал шаман.

Атувье вздрогнул, уставился горящими глазами на шамана, но тут же обмяк, опустил голову.

- Вувувье нарушил обычай: старейшины стойбища еще не признали Тынаку свободной от слова ее отца, которое он дал при ее рождении твоему отцу, — сообщил Котгиргин.

Атувье недоуменно взглянул на шамана.

- Но ведь я... все знают про Атувье-волка, — робко промолвил он.

- Я сказал совету старейшин, что слово Итекьева потеряет силу с подходом первой чавычи, а значит, Вувувье нарушил обычай, — ответил шаман и продолжал:— Ты знаешь, нарушивший обычай изгоняется из стойбища. Но Вувувье не боится быть изгнанным — у него столько оленей, сколько чаек на всей Апуке — от устья до истоков, и многие люди его должники. Кто заставит его соблюдать наши обычаи? Никто. Вувувье это знает — у него много оленей. У тебя нет оленей — тебя прогонят.

Атувье снова склонил голову.

- Слушай, сын Ивигина, — потребов шаман.

Атувье выпрямился.

- Тебя прогонят, но ты должен показаться всем, — сказал шаман.— Пусть люди увидят тебя, жившего с волками. Пусть увидят, что ты остался человеком. У тебя впереди длинная дорога жизни, и ты еще будешь жить с людьми. Скоро ветер перемен прилетит в страну чаучу. Знай: шаман Котгиргин будет просить духов помогать сыну Ивигина. Ты все понял?

- Да-а,— кивнул Атувье. Ему были приятны слова шамана,— Почему ты жалеешь меня, Котгиргин?— осмелился спросить он.

Шаман опять прикрыл веки. Он снова думал. Долго думал. Наконец сказал:

- Я открою тебе одну тайну. Тайну, о которой никто, кроме тебя, не должен знать до тех пор, пока я не уйду к «верхним людям».

- Я сохраню твою тайну, Котгиргин,— пообещал Атувье, потрясенный словами шамана.

- Это было давно,— начал Котгиргин.— Когда я был таким; как мой внук Ятынват, который родился десять весен назад. Я ловил в Апуке рыбу вон за тем кривуном, — шаман показал на реку.— Рыбалка была хорошей, и в азарте я оступился и упал в реку. Ты знаешь наш обычай — упавшего в воду не спасают, ибо его позвали к себе «верхние люди». Но я, захлебываясь, все равно стал звать на помощь. Мне очень хотелось жить. И вдруг, когда сил у меня совсем не осталось, а тело сковал холод, мне на плечи упала петля чаута. Я почувствовал, как петля сжимает горло, но я успел ухватиться за чаут руками, и меня кто-то потащил к берегу. — Шаман перевел дух, затем продолжал: — Меня спас пастух Опрыятгыргин, отец твоего отца. Опрыятгыргин возвращался в стойбище после охоты на диких оленей. Он услыхал мой крик и поспешил на помощь, нарушив обычай. Когда я выплюнул из себя воду и голова моя снова стала светлой, Опрыятгыргин сказал: «Высуши свою одежду, Котгиргин, и ступай домой. Запомни: ты не падал в Апуку. Ты просто спал, и тебе приснился плохой сон. Я поймаю оленя и зарежу его в дар духам. И еще запомни, Котгиргин, сын шамана: самый главный обычай в «нижней тундре» — делать добро, помогать тому, кто слабее тебя». Твой дед сдержал слово: никто в стойбище не узнал, что Апука хотела забрать к себе Котгиргина, сына шамана. А я... я с того дня стал жить, стараясь всегда соблюдать главный обычай, о котором мне сказал Опрыятгыргин. Он был умным, он много знал такого, чего не знали даже шаманы. Он много раз встречался с русскими-мильгитанами на побережье, возил очень умных русских на собаках по стойбищам Вывенки и Апуки. Те русские слушали старейших, записывали их рассказы о наших обычаях, о нашей земле. От них Опрыятгыргин много узнал про другие народы, про их обычаи.

Котгиргин умолк, посмотрел на Атувье.

- Ты хочешь что-то спросить?— сказал шаман.

- Да, Котгиргин. Скажи, когда Тынаку стала женой Вувувье?

Котгиргин усмехнулся:

- Вувувье нарушил обычай, и за это духи покарали его: он пролежал в яранге Гиргиртагина два раза по десять и еще пять дней и ночей. Духи насыпали ему горячих углей из своего костра, и он долго был горячим. Больной муж не муж.

Но уже два дня, как Вувувье поднялся. Силы возвращаются к нему. Однако Тынаку еще не разделила с ним ложе, она все еще живет в яранге отца»

Глаза Атувье сразу выдали его радость, на темных обожженных ветрами и яростным горным солнцем щеках проступили темно-малиновые пятна.

- Сегодня Тынаку придет в мою ярангу. Я скажу ей, что видел тебя. А завтра утром ты предстанешь перед людьми стойбища Каиль,— уходя, сказал Котгиргин.

Атувье стоял перед толпой. У его ног в боевой стойке замер Черная спина. Их отделяло от толпы два волчьих прыжка.