Пленница

Артур был прав, мне стоило бежать. Но я не могу вновь сбежать, чтобы спасти только себя. Нельзя допустить, чтобы все люди здесь погибли. С этим нужно было что-то делать. Может Филиппа еще можно было уговорить. Попытаться стоит.

Я нахожу его в коридоре. Он стоял, наблюдая, как взрываются соседние здания вокруг. Полное безумие.

— Уже прилетели? — тихо спрашиваю я.

— Еще нет, — брат продолжал стоять ко мне спиной.

— Он не стал говорить?

— Нет. Упрямый засранец.

— Вы убили его?

— Он скоро скончается от полученных ран. Жалеешь его? — он повернулся и посмотрел мне в глаза.

— Нет.

— Ты все еще со мной?

Я киваю.

— Отлично. Через час сюда прилетят. Я быстро схожу в душ. Макс отнесет оружие к месту встречи. Поможешь ему?

— Ага, — отвечаю я машинально.

Фил ушел в свою комнату. Я проследила за тем, как ушел Макс и отправилась в комнату вслед за братом, чтобы порыться в его вещах. Нам предстоит серьезный, тяжелый, а, может, и последний разговор. Нужно подготовиться. Поверить не могу, что делаю это.

Внутри меня все еще была маленькая надежда на то, что он поверит мне, образумится, выслушает меня. Нельзя допустить, чтобы на место одного тирана пришел другой. Сейчас я даже не знаю, кто из них хуже.

Артур. Он еще жив? Несмотря на все, я не могу его ненавидеть так, как мне этого хочется. Я поспешила к нему, чтобы увидеть его в последний раз. Какая же я дура. Сама осуждаю брата, но чем я лучше?

Я осторожно открываю дверь и только сейчас замечаю, как дрожат мои руки. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я боюсь того, что могу там увидеть.

Он лежит на полу. Его глаза закрыты, лицо покрыто испариной, на висках запекшаяся кровь, губы разбиты, под левым глазом красуется большая ссадина. Он весь в крови, на нем не было ни одного живого места.

Я подхожу ближе и сажусь на корточки. От волнения я спотыкаюсь о собственные ноги, и вызванный этим шорох не остается незамеченным. Он приоткрыл глаза и уставился на мои ноги. Он, наверно, был в бреду и не совсем понимал, что происходит. Я подхожу еще ближе и сажусь на пол почти вплотную к нему. Меня тут же окутал до боли знакомый запах. Его запах. Я закрываю глаза и мысленно отправляюсь в нашу комнату — кусочек пространства, отрезанный от всего остального мира, где я позволяла себе слишком многое. Все это было неправильно, грязно и отвратительно.

“Кого ты обманываешь?”

Вспоминаю, как дрожали его веки под моими пальцами, как его губы растягивались в улыбке, когда я очерчивала их линии.

“Хватит! Ты здесь не за этим”.

Еще несколько минут сижу в раздумьях. Правильно ли я поступаю? Я мучилась в сомнениях. Разве это не то, чего я на самом деле хотела все это время? Все так запуталось. Я уже не знала, чего хочу.

“Нет, ты знаешь”.

А что я должна сделать? Это уже другой вопрос. Честь, долг, достоинство — все давно утрачено. Я уже не та беззаботная девочка, которой была несколько месяцев назад. Все рухнуло, сломалось, разбилось на мелкие кусочки. А надежда, чертова последняя надежда вот-вот погаснет.

Так правильно ли я поступаю? Можно ли оправдывать предательство и даже убийство благими намерениями? Есть ли вообще благие намерения у того, кто на такое способен?

Я достаю складной нож из кармана, но продолжаю смотреть на человека перед собой. Он поднимает взгляд и смотрит на меня. Затем на нож в моих руках, затем снова на меня. Его глаза цвета неба в ясный солнечный день смотрят мне прямо в душу. Он был прав: в какой бы ситуации мы не находились, он всегда будет иметь власть надо мной. Даже сейчас.

Он точно не в бреду. Его взгляд осознанный, глаза полны печали и… сожаления? Он смотрит на меня пару секунд и опускает глаза. Что это: смирение или безразличие? Впрочем, неважно.

Я раскладываю нож и, уставившись на лезвие, в последний раз обдумываю свое решение. Вряд ли я смогу его спасти, но видеть его в таком состоянии выше моих сил.

Я, перерезав веревку, освобождаю его руки и осторожно опускаю его туловище к полу, чтобы он мог лежать. Быстро нахожу нужные вещи и обрабатываю и перевязываю его раны. Одна так сильно кровоточила, что ее пришлось прижечь. Артур лежит тихо, не издавая ни единого звука. Порывшись в аптечке, я нахожу обезболивающее.

— Выпей, — я даю ему две таблетки и воду. Он опустошает всю бутылку.

Намочив тряпку, я осторожно вытираю его лоб. Не осознавая, что делаю, я провожу рукой по его лицу, обросшему щетиной и запускаю пальцы в светлые волосы.

— Спасибо, — едва различимо шепчет он.

В коридоре послышались шаги. Я резко поднимаюсь и направляюсь к двери.

— Что ты здесь делаешь? Нам надо идти, — Фил стряхнул капельки воды с отросших волос.

— Я никуда не иду. Мы не идем, — уверенно говорю я.

Он нахмурился, закрыл дверь и подошел ко мне.

— Прошу, одумайся, Филипп. Ты собираешься убить своих же людей. Чем ты лучше тех, кто был здесь до тебя?

— Это из-за него, да? — он бросает взгляд на Артура.

— Вовсе нет.

— Ну конечно, — он оперся на стену и скрестил руки на груди. — Знаешь что? Ты ведь просто пропитана его запахом. Я сразу это почувствовал. Так понравилось проводить здесь время, что сделаешь все, чтобы снова лечь под него?