Пленницы судьбы

Алехан умер в декабре 1808 года. Согласно легенде, смерть его была ужасна — страшные боли мучили его, и, чтобы на улице не были слышны крики, он приказал дворовому оркестру играть марши. Чем сильнее становилась боль, тем громче звучала музыка из дома несчастного Орлова. Современные историки считают, что легенда эта недостоверна. А жаль — так она подходит к окончанию этой яркой и грешной жизни...

Смерть отца стала для Анны глубочайшим потрясением, душевной катастрофой. Несколько часов девушка провела в беспамятстве, много плакала, молилась, а потом в ней как будто что-то надломилось, и вскоре окружающие заметили в Анне Алексеевне разительную перемену. Во-первых, после смерти отца она повела себя весьма самостоятельно и отказала своему дяде Владимиру Орлову, который почти насильно тащил ее в свой дом и хотел стать ее опекуном, — юный возраст, неопытность ее в делах, а главное — многомиллионное состояние племянницы волновали дядю более всего. Во-вторых, она стала упрямо отказывать всем, кто пытался за ней ухаживать и сватать ее. Конечно, Анна не без основания опасалась, что сватаются не столько к ней, сколько к ее миллионам (на наши деньги — к миллиардам), хотя среди женихов был и достойный кандидат в мужья — граф Николай Каменский, сын фельдмаршала, который ей нравился и который однажды просил ее руки. Однако Анна отказала и ему. И потом Анна больше никогда не принимала ничьих ухаживаний. Наконец, в-третьих, после похорон отца в имении Отрада Анна отправилась на богомолье по святым местам, была в Киеве, Ростове и в других святынях. И с какого-то момента стали говорить, что она после смерти Орлова поклялась отныне во всем руководствоваться только Божьим промыслом и совершать только богоугодные дела. Это было так странно для молодой и богатой девицы, выросшей в богатом доме Орлова — месте не самом благочестивом на земле. Но, по-видимому, это не была поза или экзальтация. Ее истовая религиозность оставалась скрытой от внешнего мира, и, будучи очень набожной, Анна при этом не порвала с двором и светом, не заперлась в молельне, не стала богомольной ханжой, как часто случается с людьми в несчастье вдруг нашедшими свою «дорогу к храму». Фрейлина великой княгини, а потом императрицы Александры Федоровны (жены Николая I), она участвовала в придворной жизни, танцевала на балах, в 1811 году даже стала участницей конной кадрили: покорила зрителей и судей своей грацией и ловкостью наездницы — школа отца не забылась! Она сопровождала императрицу в путешествиях и развлечениях. Во всем Анна Алексеевна была под стать своей госпоже — женщине веселой и жизнерадостной, но вместе с тем удивительно целомудренной и доброй.

Для многих людей графиня Орлова-Чесменская казалась неразрешимой загадкой. Одни замечали, что «одета она была хорошо, но почти по-старушечьи: темное бархатное платье с прекрасным кружевом и длинная нить жемчуга, в несколько раз обвитая вокруг шеи, спускалась до пояса», другие люди, наоборот, видели в ней «блистательную светскую даму, которая нисколько не походила на московских богомолок». За ней особенно внимательно наблюдали в церкви. Она, конечно, не болтала во время службы без умолку, как другие фрейлины, а усердно молилась, но делала это без экзальтации и кликушества. Тогда легкомысленное общество решило, что наверняка под роскошным платьем графиня носит грубую власяницу, а вернувшись домой с бала и сняв бриллианты, тотчас нацепляет на себя двухпудовые вериги...

Чужая душа — потемки, но, по-видимому, после смерти отца Анна, по своей природе — человек неуверенный в себе и слабый, остро нуждалась в вожатом, защитнике, она явно была предрасположена к обретению духовного наставника, учителя, поводыря. Наверное, в этом-то и кроется причина, почему она отказывала женихам: Анна была убеждена, что муж таким наставником и учителем никогда не станет, — светских кавалеров она знала хорошо и им не доверяла, предполагая, что интерес к ней разжигают ее богатства (одна московская дама как-то сказала об Орловой: «Ей все кажется, что для (то есть ради. — Е. А.) ее мужиков на ней женятся»). Естественно, что Орлова искала наставника среди духовенства, и во время богомолья она встретила в Ростове, в Яковлевском монастыре, старца Амфилохия, который чем-то ее поразил и завоевал ее доверие. Анна подпала под его сильное влияние и завела с ним переписку. Но старец умер, и примерно в 1820 году по авторитетному для нее совету пензенского архиепископа Иннокентия она взяла в духовные отцы монаха Александро-Невского монастыря в Петербурге Фотия, точнее, после долгих просьб и уговоров графини Фотий согласился быть ее духовным отцом, да и то на определенных условиях.