Пленницы судьбы

Рождались дети, вырастали, по духу, воспитанию, языку и вере они становились голландцами и, став взрослыми, отходили от матери, которая была с ними холодна и церемонна, как некогда ее мать Мария Федоровна с Анной и ее братьями и сестрами. Ее связь с Россией никогда не прерывалась. С детства Анна дружила с братом Николаем, который, став императором, переписывался с ней, и даже — в ответ на ее жалобы на измены мужа — выговаривал Виллему суровые слова упрека. А когда в 1830 году вспыхнуло восстание бельгийцев, Николай I был готов бросить на помощь сестре армию, но помешало Польское восстание, и в ходе неудачной для голландцев войны Бельгия, к великому сожалению королевы Анны, отделилась от Нидерландов.

Поселившись в окрестностях Утрехта в усадьбе Сустдейк, Анна начала строить дворец — копию Павловского дворца — и такой же, как на берегах Славянки, парк. Когда ныне проходишь по залам дворца или по аллеям этого парка, то ощущение дежавю не покидает петербуржца, кажется, что гений строителей Павловска — Чарлза Камерона и Винченца Бренна — давным-давно переселился сюда вместе с бывшей русской принцессой. По стенам висели портреты русских государей, Анна садилась за стол, украшенный уральским малахитом, на него выставляли тарелки сервиза Петербургского фарфорового завода с видами родного города на Неве. По тенистым дорожкам парка, мимо пруда, как некогда ее мать в Павловске, она вела уже своих детей к укрытым зеленью павильонам или ферме...

В 1828 году Анна была потрясена смертью матери, императрицы Марии Федоровны, с которой все годы разлуки сохраняла связь. В письме к Николаю, узнав о смерти Марии Федоровны, Анна писала: «Какая потеря, какая бездна открывается перед нами всеми; дорогой брат и друг, совершенно правильно говоришь, что для нас начинается новая жизнь и для меня — в особенности. Мама всегда была моим убежищем, моей поддержкой. Я могла открыть ей мое сердце, и она всегда поддерживала меня добрыми советами. Теперь все кончено, поэтому я чувствую себя одинокой в целой вселенной».

Да, Анна часто была одинока. Муж фактически переселился к армии — в Тилбург (сейчас в чемпионате Голландии даже играет команда из Тилбурга «Виллем II») и жил там с какой-то трактирщицей. Одиночество Анны было следствием ее характера, совсем не легкого для окружающих. Сохранилось Евангелие на русском языке, принадлежавшее королеве Анне, и многие годы на его полях она делала пометки по-русски — видно, чтобы не смогли прочитать слуги. Тоска и печаль — основные чувства Анны Павловны, державшей в руках карандаш.

В 1855 году, уже после смерти мужа, при ставшем королем ее старшем сыне Виллеме III, она вдруг решила вернуться в Россию. Дело в том, что сразу после Крымской войны Виллем наградил голландским орденом не только Александра II, но и его врага — Наполеона III. Как же это можно было стерпеть русской принцессе! И она сообщила племяннику, императору Александру II, о своем намерении приехать. Получив известие об этом, Александр вошел к жене, императрице Марии Александровне, со словами: «Вот, милая моя, черепица нам сваливается на голову» — едет тетушка! Фрейлина Тютчева записала в дневнике по этому поводу: королева «имеет репутацию особы столь же неуживчивой и трудной в общежитии, сколь хорошей патриотки, и мысль иметь ее навсегда при себе, кажется, не очень улыбается их величествам».

Анна приехала в Гатчину в ноябре 1855 года и снова увидела пейзаж любимого парка, мостики, озера. Но прошли десятилетия с тех блаженных лет, когда она с братьями бегала взапуски по тенистым аллеям этого парка, — вернуть прошлое было уже невозможно. Придворные с удивлением вслушивались в речь королевы. Как писал Владимир Соллогуб, королева Анна говорила «чисто карамзинским слогом начала [XIX] столетия» и ее почти не понимали. Утомительными и старомодными для окружающих казались ее манеры. «Королева... — писала Тютчева, — говорила массу любезностей и делала бесконечные реверансы: из одного ее реверанса можно было выкроить десяток наших. Королева Анна — очень почтенная женщина, полная старых придворных традиций и преданности этикету, и еще не отправила приличия ко всем чертям, как принято в наше время. Наши молодые великие князья и княгини покатываются от смеха и делают забавные ужимки за спиной своей тетушки».

Анна побывала в Москве и, помолившись в ее соборах, уехала назад, в Голландию, давно ставшую ее домом. Она была последней дочерью Павла и Марии, еще жившей на свете, и довольно скоро поняла, что здесь, в новой России, она никому не нужна со своими старомодными привычками и карамзинским слогом.

Анна прожила еще десять лет и умерла в Гааге в 1865 году. Ее похоронили в Делфте, в усыпальнице нидерландских королей. Так была поставлена последняя точка в длинной истории пяти дочерей Павла I, выданных за границу. Но история эта, в сущности, не кончилась. Распались империи, забылись битвы, войны, но прелестный «династический десант» дочерей Павла I на Европу не пропал даром.