Плесень

— Хочу ещё добавить, — вставил Уильям, — что при любой степени контроля над сексуальной свободой подданных, при любом нарушении законов, традиций или религиозных установок корень зла в первую очередь искали в женщине. Женщина всегда была виноватой в большей степени, чем мужчина.

— Совершенно справедливое замечание, — согласился Морис. — Помните, как сказано у Экклезиаста: «И нашёл я, что горше смерти — женщина, потому что она — сеть, и сердце её — силки, руки — оковы; добрый пред богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею». И такое отношение к женщине, опять же было повсеместным.

В Китае вдов заживо хоронили вместе с мужьями, в Индии — заживо сжигали на погребальном костре мужа. Да и в двадцатом веке ещё в Индии существовал город вдов, где они все вместе влачили жалкое существование на подаяние. Это, разумеется, те, кого не сожгли. А случаи самосожжения вдов были зафиксированы и в двадцать первом веке. Заметьте при этом, что вдовой можно было стать и в самом нежном возрасте. Знаете, сколько было лет самой молодой сожжённой заживо вдове? Четыре года!

Наташа взяла из-под руки Брюса его коньячную рюмку и сделала большой глоток. Глаза её были полны ужаса. Она прекрасно понимала, что всё, что говорит Морис, чистая правда. И, хотя он описывал исторические события, ей стало нехорошо.

— Простите, — смущённо сказал Морис, — я кажется чересчур увлёкся. Подведу итог. Секс — самое реальное, самое острое и самое полное из всех наслаждений, доступных человеку. Я бы даже сказал — самая главная потребность. На протяжении всей истории человечества любая власть, как религиозная, так и секулярная, как авторитарная, так и тоталитарная, всегда старалась установить жёсткий контроль над частной сексуальной жизнью своих подданных. И только начиная с восемнадцатого века, медленно, с переменным успехом, в разных странах по-разному, большой и малой кровью, идёт непрекращающаяся война за сексуальное освобождение человека, за его — и её — неотъемлемое право любить, кого хочется и таким способом, каким хочется. И если обоим партнёрам их способ любви доставляет желаемое наслаждение, никого из посторонних это не должно волновать.

Война далеко не окончена. Приведу лишь три примера: в Индонезии до сих пор ещё не отменён официально закон, предписывающий смертную казнь за мужскую мастурбацию, в арабских и африканских странах всё ещё широко применяется клитородектомия — это значит, что маленьким девочкам надрезают, а то и вовсе вырезают клитор, чтобы снизить их сексуальное наслаждение до минимума, а в нашей стране, в штате Вирджиния, до сих пор официально не отменён закон, запрещающий оральный секс, даже между законными супругами.

— Да, — грустно заметил Брюс, — видно, что вы в совершенстве владеете предметом, но, похоже, что наших юных дам, я имею в виду Наташу и Линду, вы заметно расстроили. Надеюсь, что Кристинка ничего не поняла из тех ужасов, которые вы на нас выплеснули.

В это время маленькая Кристина встала, подошла к креслу Мориса, уселась на подлокотник, потянулась к нему и как-то по-взрослому поцеловала его в щёку. Слегка ошарашенный философ взял её подмышки, перенёс по воздуху через подлокотник и усадил к себе на колени. Девочка немедленно обхватила его за шею ручонками и прижалась щекой к его щеке.

— Я тебя люблю, — сказала она довольно отчётливо.

Вся компания замерла от неожиданности.

— За что же ты меня любишь? — Морис попытался перевести всё в шутку.

Девочка оторвалась от него и посмотрела ему в глаза.

— Ты хороший, — сказала она. — Умный.

— Ты что-нибудь поняла из того, что я рассказывал? — удивлённо спросил Морис.

Кристина отрицательно покачала головой.

— Так почему же ты решила, что я умный? — улыбнулся философ.

— Знаю, — чётко выговорила малышка, твёрдо и серьёзно глядя ему прямо в глаза.

В первый раз за много лет Морису Ларсону вдруг стало не по себе.

* * *

Брюс внезапно поймал себя на том, что стоит, прислонясь к стойке бара с рюмкой Хеннеси в руках и неотрывно смотрит на няню своей приёмной дочки. Девушка с серьёзным видом обсуждает что-то с немолодым лысоватым человечком небольшого роста, зато с заметно выступающим вперёд брюшком.

— Сколько же времени я на неё пялюсь, — с невольной злостью на самого себя подумал доктор. — Совсем неприлично, если кто-то заметил. Что-то я расслабился в последнее время. Совсем перестал себя контролировать.

Наташа действительно выглядела невероятно привлекательно в своём коротеньком платьице ярко-зелёного цвета и в изящных туфельках на высоких каблуках. Было в ней что-то немного детское, что придавало всему её облику особенное очарование и свежесть.

— Что этому коротышке от неё надо? — почему-то с неудовольствием подумалось Брюсу.

В это время девушка обернулась и, поймав его взгляд, с улыбкой помахала ему рукой, приглашая присоединиться к беседе. Доктор не спеша подошёл к Наташе и встал рядом с ней, держа рюмку в левой руке.