Плещущийся

Сердце Сереги ёкнуло. От Триппера можно было ожидать чего угодно. Он явно прибежал в контору по делу, но увидев в коридоре такую неожиданную пару, как нерадивый бетонщик и начальник цеха, остановился в недоумении. Что на Гоменюка пришла бумага от службы безопасности, он знал еще вчера, но вид явно довольного начальника его смущал. Тут, очевидно, было что-то нечисто. По-хорошему в таких случаях провинившегося рабочего увольняют с волчьей записью в трудовой. Все это занимает пять минут и происходит в кабинете начальника. А тут они стоят вдвоем в коридоре без свидетелей, видимо, о чем-то беседуют. О чем они могут беседовать? А вдруг этот придурок рассказал, что видел в сарае у мастера цеховую ручную лебедку? Сердце Триппера ёкнуло. От Гоменюка можно было ожидать чего угодно. Петряковский был хитер, не зря же он столько лет продержался мастером, не за знания и опыт его тут держали, в конце концов (в этом вопросе Триппер себя не обманывал), а за умение держать нос по ветру. И сейчас несло чем-то непонятным. Гоменюк посмотрел на него как-то неодобрительно и испуганно, а Корзон с видимым удовольствием, даже улыбнулся. «Ох, не к добру это», – подумал Триппер. Обычно начальник цеха гоняет его в хвост и гриву, а то и вовсе специально издевается. Вот как вчера, когда заставил его бегать по пролетам и узнавать, чем занимаются люди, которые даже не в его подчинении. Максимально собравшись и призвав всю свою хитрость и находчивость, толстый мастер подошел к странной парочке.

– Петр Петрович, хорошо, что ты здесь, – рабочие моменты уже не особенно интересовали Корзона, он уже предвкушал кульминацию вынесения вердикта и несся к ней как скорый поезд, попутно привлекая к сцене всех возможных актеров, не важно, желавших того или нет. – С твоего участка работник?

– С моего, – еще не понимая, в какую сторону клонит начальник, Триппер выбрал тактику односложных ответов.

– Как ты знаешь, пришла бумага на работника твоего участка, – Валентин Валентинович подчеркнул слово «твоего», как будто в том, что Щавеля поймали в рабочее время с перегаром, виноват был Триппер, – За такое я увольняю не думая, но парень обещает исправиться, хочет стать газорезчиком, – Серега обреченно закивал. – Вот ты, как мастер участка, как считаешь, нужно с ним поступить?

Триппер завис на несколько секунд, вытер платочком пот, струящийся по лбу. Оперативная память его мозга разбирала алгоритмы двух вариаций, каждая из которых не давала стопроцентно верного решения. Если сказать, что Гоменюка нужно за такое уволить, начальник цеха может позже ему припомнить, что тот раскидывался трудовыми ресурсами, особенно в тот момент, когда в цеху дефицит газосварщиков. Еще этот придурок Гоменюк может из мести рассказать про ручную лебедку, якобы украденную во время демонтажа в прошлом году. А если сказать, что его нужно оставить, то мало ли – вдруг этот придурок Гоменюк снова нажрется и опоздает (а вероятность этого очень велика), и тогда начальник цеха припомнит, что дебила в цеху оставили из-за поручительства мастера Петряковского. Триппер прикусил губу, глаза его бегали по сторонам, как бы показывая, что работа мозга зависла на этапе: «Блин, что же делать, что же делать?» Наконец его процессор нашел правильный ответ, и Петр Петрович выдал спасительный ответ:

– А пусть трудовой коллектив решит, что с ним делать!

Корзон посмотрел на жирного мастера с ненавистью. Во-первых, тот затягивал сцену, а во-вторых, использовал аргумент, который уже был использован начальником цеха, а подобный наглый плагиат не придает сцене ничего, кроме пошлости.

– Ты и есть трудовой коллектив, – сквозь зубы с нажимом процедил Валентин Валентинович, – скажи свое мнение.

Серега, почувствовавший колебания участкового мастера, интуитивно понял, что молчать больше нельзя:

– За меня уже два человека проголосовали, – нагло вклинился он в разговор начальства.

Корзон глянул на него неодобрительно, зато глаза Триппера блеснули надеждой.

– Кто? – быстро спросил Петряковский. От ответа на этот вопрос зависело, найдет ли он правильный выход из ситуации или нет. Нужно присоединяться либо к большинству, либо к авторитетам, подсказывал ему его опыт руководителя среднего звена. Тут самое главное – понять: авторитеты в большинстве или нет.

Но начальник цеха не дал шанса мастеру разобраться в этом вопросе:

– Не важно. Два человека проголосовали за Гоменюка, один против. Твой голос?

Триппер сглотнул, снова начав перебирать варианты, но тут за его спиной раздался шум открывающейся двери, ветер донес с улицы запах бензина и доменных выбросов. Со словами «там еще оле-гу-нар-соль-скья-ер…» в контору цеха зашел профорг Загрушевский в сопровождении того самого ненавистного Сереге Андрея Мищука в красной футболке с логотипом его любимого английского клуба.