Плещущийся

Валентин Валентинович удовлетворенно выпрямился, видимо, большего от уборщицы не стоило и ожидать, и опять заложив руки за спину, направился в противоположную сторону коридора, не забыв добавить: «Два – ноль!» Серега удовлетворенно засеменил за ним. Уборщица еще какое-то время постояла «смирно», потом шумно выдохнула, глаза приобрели нормальный размер, она удивленно посмотрела по сторонам, как бы спрашивая у стен, а что это вообще было, но не найдя ответа, смочила в ведре тряпку и продолжила затирать до дыр линолеум.

Корзон стремительно несся по коридору, действие начало его всерьез захватывать. Заходить в кабинеты и отвлекать людей от работы из-за нехватки драматизма не хотелось. Все-таки Валентин Валентинович четко понимал, что он в первую очередь начальник цеха, а лицедейское амплуа не более чем хобби. Походив по коридору взад-вперед с семенящим за ним то ли еще бетонщиком, то ли уже газосварщиком, Корзон все-таки дождался, когда в одном из кабинетов хлопнула дверь, и ринулся на звук. Щавель нехотя ломанулся за ним. Он не понимал, сколько нужно голосов от «коллектива», дабы его характеристика была полной, но счет два – ноль считал весьма комфортным. Звук хлопающей двери издал какой-то низенький, щуплый, с какими-то пубертатными усиками инженеришка лет тридцати пяти в стираных джинсах, в мелкоклетчатой рубашке с закатанными по локоть рукавами и огромными на фоне субтильного тела очками в роговой оправе. В руке инженеришка нес огромный чертеж, безрезультатно пытаясь сложить его складочкой к складочке. При виде сего очкастого несуразия Валентин Валентинович сбавил шаг и уже степенно и вальяжно преградил инженеришке дорогу, и поставленным голосом обратился:

– Сергей Николаевич, – тут глаза за очками инженеришки стали размерами с очки, видимо, начальник цеха весьма нечасто обращался к нему по имени-отчеству, – помоги мне с проблемой. Тут на мальчика, – Корзон ткнул пальцем в сторону будущего газосварщика, – пришла бумага, что он опоздал на работу, да еще и был с перегаром, – Серега даже не дернулся напомнить про ограниченное количество промилле: комфортный счет позволял особо не суетиться, да и, честно говоря, ожидал он от щуплого инженера пролетарского сочувствия. – Парень вроде неплохой. Вот не знаю, оставить его или нет. Как думаешь?

Инженеришка, все еще копавшийся в огромной простыне чертежа, даже не взглянул в сторону Гоменюка и неожиданно басом выдал:

– Уволить на хрен!

И не меняя тона, начал что-то втирать начальнику цеха про то, что капремонт они делают по старым чертежам, еще за 1964 год, а он точно знает, что в ремонтируемом цеху три года назад провели новый кислородопровод, и при демонтаже колонн по старым чертежам может произойти авария.

Всего этого Серега Гоменюк уже не слышал. «Уволить на хрен» звучало многократно у него в ушах надрывным скрежетом. Как этот мелкий додик мог такое ляпнуть? Как вообще на совершенно незнакомого человека можно взять и сказать «уволить на хрен»? Как можно такое сказать на молодого, побритого, расчесанного человека в нарядной рубашке и штанах? На абсолютно трезвого! Это же все равно, что взять человека и убить. Вот ты есть, а вот «уволить на хрен» и тебя уже нет. Ты же сам стоишь и выглядишь как чмо какое-то в своей застиранной рубашке и идиотских очках, тебя самого уволить на хрен нужно, чтобы контору не позорил. Кто дал право этому дрыщу решать судьбу человека? И не просто человека, а уже без пяти минут газосварщика. Правильно говорит бригадир Кобчик, что все низенькие мужики говнистые.

Пока Серега переживал внутри себя страшную обиду, нанесенную дрыщеватым инженеришкой, последний успел поведать о своей проблеме начальнику цеха, получить от того руководящее указание и ретироваться обратно в свой кабинете, все так же барахтаясь в складках чертежа.

– Два – один, – с интонацией судьи из телешоу произнес Корзон.

Серега расстроился. Так все хорошо начиналось, такой прекрасный перевес в два голос был утрачен из-за какого-то дрыща невразумительного. А Валентин Валентинович не унимался. Он уже вошел в актерский раж и ему срочно были нужны второстепенные персонажи, дабы завершить финальный отыгрыш. И тут в контору потный и запыхавшийся забежал Триппер.