Пляска между ударами сердца

Послышался противный скрежет. Уф… как когтями по черепной коробке. Больно… Я неосознанно сгорбилась, под плечами, поднимавшимися вслед эфемерному чешуйчатому хребту, склонила голову набок и зашипела:

– Это те рамки вы отринули, когда посчитали себя вправе убивать невинных? Взрывать детей? Казнить несогласных?!

На лице воительницы не дрогнул ни один мускул. Она смотрела ровно, не моргая. Мой же мир продолжал рябить, а сознание стремительно сужалось до величины мерцавшего в темных глазах огонька.

Качнулись перья.

– Никаких невинных не существует, Фло, – прохладно откликнулась она. – Вольно или невольно, но они все виновны. Виновны в том, что не с нами. Это война против вековой тирании, во имя справедливости и равенства. Ради спасения тех, кто сдался, испугался, закрыл глаза на бесчинства или забыл, поддавшись токсичному влиянию мужчин. Во имя добра, если хочешь. Но слабенькое добро никогда не победит зло. Да и добродетель по факту – кокетливая фикция, налет на когтях перемен тех, кто способен эти перемены вершить. На наших когтях. Считай, что мы зло. Считай! То зло, которое сокрушит зло Тамико, его приспешников и принесет всем благо. В том числе и тебе. Нельзя победить в войне, не заплатив кровавой цены. И мы готовы к этому. – Огонек притягательно мигал, как далекий маяк в вязких глубинах черных вод, неотвратимо засасывающих мой разум. – Мы все здесь без колебаний отдадим свою жизнь ради нового будущего. Наша решимость тотальна, бесстрашна, необузданна… мы – ведущие Стаи, мы – облик всех тех, за кого боремся, даже тех, кто одурманен диктаторами. Мы – это они. И если мы лично, каждая, готовы погибнуть ради них, значит, вправе убивать их ради нас всех, ради нашей общей победы и возмездия.

Возмездия…

Круговорот отравляющих образов разъедал крупицы здравомыслия. На меня обрушились воспоминания о чьих-то унижениях, сбитые в едкий комок чувства апатии, безысходности и отчаяния, приправленные мечтой о жестокой мести. Мои? Или насланные? Не важно. Они испытывали их. Я испытывала их. Столько в клочья разодранных судеб, столько пролитых слез. Кому, если не нам, проливать кровь?

Я пребывала в шаткой прострации, дышала быстро-быстро, как загнанная псина. По рукам пробегали судороги, ветвились в энергоканалах синие молнии, жгло запястья, скрючивало пальцы, а я и не замечала.

Как же холод-д-дно… как… Почему постоянно холодно?

Зи права. Потому что я изгой. Везде чужая.

Но Зи, оказывается, уже ушла. Давно ушла. Мер-р-рзавка! Я содрогнулась от пронзившей меня ярости. Мы с ней не договорили, не добрались до сути, до огня! Не согрелись! Где она?! Я двинулась сквозь толпу.

«Опасность! Опасность!!!» – на задворках поехавшего ума надрывались абсолютно все ментальные сирены, призывали собраться, очнуться! Сбросить магию, отдаться гневу, в конце концов! Ну же, Фло! Ты же однажды сопротивлялась сходному воздействию! Бейся! Или беги!!!

Вот только на этот раз что-то сдвинулось в отточенном механизме восприятия самой себя. Мои эмоции будто переподключились к другим источникам, и теперь их сигналы шли строго в обход рассудка, бившегося за пологом стихии со звериными зрачками, бороться с которой я посмела.

Бумс-бумс-бумс! Воительницы увлеченно долбили серпами по костям арцедока.

Бумс-бумс-бумс! Праведной ненавистью стучала в ушах кровь.

Я не исчезла, нет. Я искажалась, ломалась на куски, тонула в плотном тумане.

Между тем церемония начиналась. Гости прихлынули к помосту. Их лица то смазывались, то становились четкими. Передо мной колыхался лес из человеческих силуэтов, а в нем пресловутые переливающиеся птички… Тепло-о-о…

Не отдавая себе отчета, я поймала одну на лету голыми руками, зашипела от боли, но не согрелась. Разочарованно осмотрела обожженную ладонь. Что за… бр-р-ред?! Затем вытянула шею, пробуя встряхнуться, нащупать хотя бы какую точку стабильности.

– Госпожа, с вами все в порядке? – взволнованно поинтересовался кто-то похожий на Митру.

Пошла в пекло, предательница!

Предательница… предательница… предательница…

На помосте появилась шестерка жар-птичек из молодняка. Вместе они толкали огромный дымящийся чан на колесной платформе. Подкатив его к краю, девицы выдернули задвижку, и на арену посыпались горящие головешки. Подружки похватали грабли, принялись проворно выгребать остатки непрогоревшего кострища и формировать из них угольную тропу к костяным столбам.

Внезапно лязгающую канонаду прервал пронзительный свист. Он сразу же оборвался, и повисла пугающая тишина. Когда все парализованно застыли, из царской обители показались Нилья и царевна Елин. Наследница Шааль была разодета в блестящие темно-синие шелка, отороченные зеленоватыми перьями, хрупкие плечики укрывал длинный плащ, вышитый золотыми солнцами, а ушки сверкали крылатыми каффами.

Ну, красотка, предки! Кур-р-рица, а не жар-птица! Неужели она тоже готова умереть за Стаю, да?! Ложь! Не горят ее очи дивным огнем! Но почему она?! Почему не я? Дрянь монаршая! Ведь это она во всем виновата…

А виновные должны понести наказание…

Я вытащила клинок из ножен.

– Госпожа, куда вы? Что с вами?