Пляска между ударами сердца

– Каждый случай… уникален, – наконец откликнулся он. Грусть сменилась презрением. – Но ни один легионер не подпишется за убийц, вздумавших вырезать его семью, половину Воленстира и уничтожить нашу цивилизацию. – Тир черство фыркнул. – Никогда. Зачистка – вот их судьба.

– Но… они не понимают, что творят.

– Большинство не понимает. Людьми легко управлять. Даже без ментального воздействия. – Я было открыла рот, но его палец коснулся моих губ, призывая дать ему договорить. – Послушай меня. Это важно. Как только мятежники поймут, что ты не поддаешься их влиянию, они убьют тебя. Бери детей, и немедленно уходите с Карлой из Гнезда.

А?!

– Что?! – опешила я. – А ты… ты разве…

Разве Тир не идет с нами?! Вот прямо сейчас? Пока стражницы без сознания, дверь можно открыть, а птички в праздном угаре?!

– Я обязан остаться, Флориан, – бесстрастно сообщил он. – И исполнить долг. Если возникнут трудности, я расправлюсь с угрозой изнутри.

Нет-нет… этого не может быть!

– Нет! – вскинулась я. – Ты… Не останешься! Ты пойдешь с нами! Ты же… наследник, да?!

Опаленная бровь скептически приподнялась, командующий улыбнулся. Я догадалась обо всем и сразу. Ах он…

– Ты не наследник.

– Конечно нет. И ты сама прекрасно это знаешь. Хотя, не скрою, твоя фантазия приглянулась нашему Совету. Мы подумали, раз у кого-то в обществе сложилось впечатление, будто я наследник… Почему бы не сыграть на этом? Пустили слухи по своим каналам и… все удалось – я проник в Гнездо. Ты можешь гордиться собой, в этом есть и твоя заслуга.

Гордиться? Я обалдело хлопала глазами. Гордиться? Он что, тоже издевается? Получается… он… сам обрек себя на все это. А я тут, как всегда, некстати заявилась?!

Гребаная бездна!!!

И теперь он никуда не идет?! Я пришла, а он не идет?! Наверное, он может освободиться в любую минуту. Да я понятия не имела, на что способен этот воленстирец! Даже не маг! Теперь я ни в чем не была уверена. Кроме одного. Раз он никуда не идет, то и я никуда не иду!

И тему не позволю перевести!

– Из твоего пространного ответа на мой вполне конкретный вопрос я сделала вывод, что студенток все же спасти можно.

Командующий глубоко вздохнул.

– Я этого не говорил.

– Ты сказал, что за них никто не поручится. А если поручится? Они молоды, у них нет этих… звериных глаз! И они сопротивляются! Их же можно… вылечить? Ведь можно… не так ли?! Если Легион… Прошу! Пусть Легион спасет их! Прошу, Тир!

Он молчал. Я чувствовала его несогласие, даже отказ что-либо обсуждать, но не унималась:

– Они же из-за меня здесь! Они пришли в твою резиденцию вызволять меня! А попали сюда! Это моя вина! Моя, понимаешь?! Ты же можешь их защитить! Ты! Я знаю! Ты все можешь, ты же глава Легиона!

– Флориан…

– Почему бы не проявить милосердие?! Вы же все такие благородные! А мои девочки – только жертвы! Они не собирались вступать в ряды этих полоумных, но так вышло. Из-за меня!

– Это сложно, но попробуй услышать меня, Флориан. Милосердие не всегда добродетель, а благородство и великодушие порой способны обернуться трагедией пострашнее той, которую ты собралась предотвратить. Сейчас Легион ведет Шамраг. Однажды он пренебрег моим советом и не казнил подосланную к нему наемную убийцу – совсем юную прелестную особу. Он пожалел ее, решил поступить благородно – спасти девушке жизнь, подарить забвение и стереть память о том, что побудило ее примкнуть к террористам. Шамраг сделал вид, будто поддался ее чарам, привел в свой дом, и когда та достала оружие, он был готов. Это неприятно, но, как тебе известно, процедуру можно провести инструментально. О последствиях этой истории ты знаешь. Его ошибка сыграла с ним злую шутку. Шамраг усвоил урок, и ни за что не стоит ждать от него пощады.

Я покосилась на лежащую ничком Лию.

– Идет война. Мятежники избрали кровавый путь. Рано или поздно они всегда его избирают. Не важно, сознательно либо по неразумению, по нелепой случайности или под ментальным давлением пополняются их ряды, какими бы возвышенными мотивами, благими целями ни оправдывали они себя, единственное право, которое у них остается по законам военного времени, – это право на смерть. Возмездие определяется противодействием. Мы существуем, чтобы противодействовать стихии и поддерживать стабильность в Воленстире. Для нас на поле боя нет отдельных лиц – только один враг с тысячей лиц. И для него милосердие невозможно.

Я все понимала, лично видела хищный оскал этого врага, но… не могла принять этого.

– Если есть шанс их спасти, я попробую.

Смотреть на командующего я теперь не решалась. Нехотя выбралась из объятий. Меня не удерживали. Нехотя подобрала разбросанные клинки. Сложила ладони лодочкой, сконцентрировала немного воды и омыла лицо, прополоскала рот. Каждое движение давалось с трудом, но я справлюсь… да… Всех мне не спасти, но своих… Я не покину Гнездо, если придется, вступлю в бой. Не против Легиона, не за птичек, а за своих девочек. За их возможность жить, точнее, за возможность выбрать, жить им или нет. Просто еще за один шанс. И да, я погибну, вероятнее всего.