Пляски на сковороде

Между прочим, Станислав Говорухин, создатель лакей­ских тротиловых фильмов «Так жить нельзя» и «Россия, ко­торую мы потеряли», как раз в эти дни заявил о не назван­ных им режиссерах и лентах: «Снимать кино, где все рус­ские дебилы— подлость» (Московская Неделя.13.11.09). Правильно. А почему никого не назвал? Да потому что трус. Но снимать фильмы, где утверждается, что в нищей царской России все было великолепно, а в Советской сверхдержаве все грязно, отвратительно и преступно, — гораздо большая подлость. Теперь Говорухин возмущен: «Современные фильмы зачастую вызывают в людях низ­кие животные инстинкты. Нельзя позорить свою страну». Разумеется. Но какие именно фильмы-то, кто автор? Опять не смеет сказать рыцарь экрана. Но первопроходцем та­ких фильмов, позорящих родину, был именно он, певец Солженицына, за что и сидит с ельцинских времен в Гос­думе, получая там ни за что по 120 тысяч ежемесячно. Те­перь он, прозорливец, негодует: «Нельзя показывать ро­дину дикой, невежественной, азиатской». Но она на самом деле становится невежественной и дикой. 60% взрослого населения, как отметил сам Медведев, ничего не читает. Сам-то он Пелевина и Улицкую читает, но вот народ... Мил­лионы детей не имеют возможности учиться. С каждым го­дом растет количество совершенно неграмотных призыв- ников-новобранцев. Да что там! Телевидение в перерывы пещерной антисоветчины показывает совокупление арти­стов со своими подружками...

Но — «показывать Россию азиатской»? В сверхмилли­ардном азиатском Китае почти ликвидирована неграмот­ность, а за сюжетик совокупления по телевидению на дру­гой же день своего эрнста китайцы наказали бы так, как Путин обещал наказать Саакашвили — повесили бы за причинное место. Ничего подобного российской похаб­щине нет и в азиатской Индии, и в азиатском Вьетнаме, и в других азиатских странах. Говорухин все еще живет пред­ставлениями времен России, которую он, не видя ее, поте­рял. Так вот, невероятному одичанию родины невероятно энергично содействуют деятели искусства, их творения, и первыми среди них были те два помянутых выше фильма маэстро Говорухина. В деморализации народа, в установ­лении бандитского режима они сыграли гораздо большую роль, чем, допустим, весь Солженицын с его «Архипела­гом» и всеми потрохами. Эту четырехтомную бездарщину никто и не читал, как полагается, а чего стоит посмотреть двухчасовой фильм? Легче легкого.

Сейчас многие уже не помнят, например, как на Съез­де Народных депутатов шло обсуждение советско-гер- манского договора 1939 года. Но Говорухин-то не забудет до самой смерти. В первый день, несмотря на все стара­ния Горбачева, Яковлева и Лукьянова, разрушителям Со­ветского Союза ничего не удалось. Перенесли обсужде­ние на утро следующего дня. А вечером депутатам показа­ли этот самый шедевр антисоветской клеветы — «Так жить нельзя!». И цель была достигнута: многие депутаты дрог­нули, расчувствовались, поверили лжецу. И наутро дого­вор большинством голосов был осужден, чем немедленно воспользовались прибалты — объявили себя независимы­ми. Как видим, шибко художественные фильмы Говорухи­на умело использовались в самый решающий момент как острое политическое оружие убийства родины.

Говорухин очень любит показать себя тонкой и широ­ко образованной художественной натурой. Явно с этой це­лью рассказывает, как однажды попросил тех своих студен­тов, кто читал «Темные аллеи» Бунина, поднять руку. И был ужасно огорчен, даже возмущался, что никто не читал сей шедевр. Господи, да ведь это же все равно, что спросить, кто читал стихотворение Пушкина «Красавице, которая нюхала табак». Пятнадцатилетним отроком сочинил поэт такой изящный пустячок, который заканчивается строкой горького сожаления: «Ах, отчего я не табак!» Бунин же не в отрочестве, а в глубокой старости да еще в дни немец­кой оккупации написал эти «Аллеи». О них хорошо сказал Твардовский: «Эротические мечтания старости». И не при­шло в голову маэстро спросить студентов, а кто читал, до­пустим, бунинскую «Деревню», или «Жизнь Арсеньева», или хотя бы «И цветы, и шмели, и трава, и колосья...».

Между тем валаамова ослица вдруг признала: «В Со­ветские годы жегловы (т.е. честные, мужественные, доб­ропорядочные люди, настоящие патриоты. — В. Б.) были в каждом городе — ив Москве, и в Одессе, и в Киеве». Бо­лее того, на каждой улице, в каждом доме. Но что вы-то, сударь, изобразили во всей вашей России, в которой-де жить нельзя? Ни одного Жеглова, одни живоглоты.