Плохая мать

Он перестал говорить совершенно неожиданно. Сначала никто даже не обратил на это внимания. «Если можешь помолчать, молчи или иди к женщинам на кухню», – часто повторял Георгий своему сыну Зорику, маминому сводному брату, который в отличие от скупого на словесные выражения отца поговорить любил. А тут Георгий замолчал совсем. И никто не мог понять – то ли он просто не хотел разговаривать, то ли не мог и нужен врач. Когда спрашивали, Георгий отворачивался. Потом Зорик вспомнил, что последней, с кем разговаривал отец, была Мария.

– Он молчит, – пришел к бабушке в редакцию Зорик, – может, ему врач нужен? Что случилось?

– Никто ему не нужен... – заплакала бабушка.

Зорик постоял немного и вышел. Бабушка продолжала плакать.

Тот год был очень тяжелый. Георгий похоронил Зарину – женщину, которая все эти годы была рядом, хранила дом, пекла хлеб, стирала, растила детей и ни разу не упрекнула его даже взглядом. Женщину, которая знала, что муж все эти годы любил другую. Любил так, как она любила его. Он был готов отдать жизнь за ту, другую, а она – за него. Она жила ради этого мужчины, воспитывала его дочь, потом внучку.

Бабушка была на похоронах Зарины. Плакала так, как будто хоронила сестру. Она была не готова к ее смерти. Если к смерти вообще можно быть готовым.

А через полгода после похорон бабушка вышла замуж. За человека, которого совсем не любила.

Нам с мамой в Москву она позвонила и сообщила уже о свершившемся факте. Даже не нам – у нас не было телефона, а соседке.

– Зачем? – спросила у соседки моя мама, как будто та была единственной, кто знал ответ на этот вопрос.

– Как зачем? Чтобы мужчина был рядом, – ответила с энтузиазмом соседка.

– Нет, – покачала головой мама, – это не в ее стиле, это она назло.

– Кому назло? – удивилась соседка.

– Георгию. Он не предложил ей выйти замуж, – догадалась мама. – Она ждала, что он предложит ей выйти за него. Всю жизнь ведь мечтала. А он не предложил. Вот она и выскочила за первого попавшегося. Обиделась.

– Ой, да ладно. Такие страсти, – махнула рукой соседка, – в ее-то возрасте!

– Да, такие страсти...

– Хорошо, а почему она прямо ему не сказала, этому своему Георгию? Мол, так и так, давай поженимся.

– Гордость.

– А он, почему он не объяснил?

– Решил, что сама должна понять, почувствовать.

– Ужас. Как все сложно...

– Они любили друг друга всю жизнь.

Бабушка переехала в дом к мужу и начала устраивать новую жизнь. У нее был медовый месяц. Мама зашивалась на своих бесконечных работах. Они без конца созванивались и ругались.

– Мама, я так на тебя рассчитывала! Ты же мне обещала, что заберешь Машку. Что? Не можешь? А мне что прикажешь делать? Ты мне ничего не должна? Сказать спасибо, что вообще родила? Мама, ты сама себя хоть слышишь? Куда отправить? Как? Где я ей путевку достану? Сейчас же не лето! А учеба?

Бабушка что-то ответила, а потом позвонила и сказала, чтобы приезжали. Она встретила нас на вокзале – совсем другая, какая-то незнакомая.

– Мы в редакцию или домой? – спросила я радостно, думая, что, как обычно, приехала к бабушке.

– Ты поедешь дальше, – сказала бабушка.

– Куда? – все еще радовалась я.

– В горы.

– До вечера?

– На полгода.

Обычно меня ошарашивала такими новостями мама, а тут бабушка... любимая...

В общем, всю дорогу я проплакала.

Бабушка тогда сделала то, чего не делала никогда, – пошла наперекор принципам и воспользовалась своими многочисленными связями ради того, чтобы достать путевку в такое место, где дети ходят в школу, за ними присматривают, кормят и занимают их досуг. Место, куда можно отправить ребенка на подольше, чтобы не мешал взрослым разбираться с работами и личной жизнью. Так благодаря похоронам и свадьбе я оказалась в затерянном в горах лечебном санатории, куда со всей республики привозили детей с заболеваниями верхних и нижних дыхательных путей. В основном астматиков.

– А у меня что? – спросила я бабушку, когда она объясняла, куда я еду и как там будет замечательно.

– А у тебя недоразвитые бронхи, – с энтузиазмом ответила бабушка, – правда, здорово?

Пансионат – двухэтажная постройка – стоял в ущелье. Рядом шумела река, воду из которой носили ведрами в бассейн, где мы, человек десять детей, принимали водные процедуры. Подъем, завтрак, лечебная прогулка в Город Мертвых. Три тропинки, вьющиеся змейкой, – «маршруты здоровья». Самая сложная – третья. Я помню это ощущение – когда в первый раз осилила эту тропу. Стоишь посреди гробниц и испытываешь невероятное счастье. Воспитательница Роза разрешала нам передохнуть – побегать вокруг могильных плит и заглянуть в окошки. Мы пугали друг друга страшилками о тех, кто скрывается в этих лазах.

– Сюда люди умирать приходили, – рассказывала нам Роза.

– Сами? Добровольно? – ахали мы.

– Да, они ждали, когда придет смерть. Больные приходили, чтобы здоровых не заразить. Старые приходили, чтобы не быть в тягость молодым.

Мы возмущались. Роза грустно улыбалась.