Плохие соседи

Вопрос застал ее врасплох — никак она не привыкнет к этим переходам. Вчера он был мужественным, мягким, а сегодня опять жесток и груб.

— Кого? Вас?

— Конечно, не меня, глупышка! Вашего ухажера!

— Благодарю вас, — съязвила Пернел, ничуть не задетая, что ее назвали «глупышкой». Докладывать этому грубияну, что Крис Фармер весь вечер считал, будто его завлекают? Нет уж; но надо же как-то ему объяснить... И она промямлила: — Я... это... просто немного перебрала вчера. — Хватит с него такой мотивировки.

Слова ее, кажется, немного разочаровали Хантера. Несколько долгих секунд он молча смотрел на нее, наконец, осторожно задал вопрос:

— Но ведь вы, полагаю, уже не девственница?

Вот это да! Какая наглость с его стороны!

— А почему бы и нет?

В ответ прозвучало нечто непечатное.

— Спасибо, — только и осталось ей поблагодарить еще раз.

— К черту ваше «спасибо»! — прорычал Хантер. — Вам надо головку проверить — все ли с ней в порядке!

— Это почему же?

Да, почему, собственно, будучи девственницей, ей не следует ею быть?

— Да потому, что любому нормальному человеку сразу было бы ясно, что собой представляет этот тип!

— Безусловно, для вас это бы трудности не представило! — По лицу его она поняла: намек не очень-то пришелся ему по вкусу. Ох, она же несправедлива к нему — он так нежно утешал ее, прижимал к себе... — Но ведь я только хотела показать ему мой дом, как я его отделала, а он... — Большая уступка Хантеру — учитывая его сегодняшнее поведение.

Однако по всему видно, он не оценил ее попытки быть хорошей: он вдруг громко хмыкнул и удалился в сторону своего гаража.

«Нахал!» — продолжала кипеть Пернел, собирая обрывки бечевки, досок и складывая все это в свой сарай. Большую часть дня она провела в саду позади дома — это когда Хантера не было поблизости, а когда он появлялся, она уходила в дом звонить матери.

— Когда же ты навестишь нас?

В который раз мама это спрашивает... И, правда, с тех пор как Брюс завершил свои дела в Уилтшире, их встречи стали совсем редкими.

— Да вот еще приведу свой сад в божеский вид — тогда.

Пернел положила трубку и пошла посмотреть, чем это занимается на заднем дворе Хантер. Потом, поставив на предохранитель защелку передней двери, занялась той частью сада, что перед домом. Потрудившись как следует, довольная проделанным, она вернулась в дом, лишь совсем выбившись из сил. Сколько ей еще всего предстоит, пока у нее воцарится такой же порядок, как на участке соседа... Что ж, теперь появится больше свободного времени — наверстаем упущенное. Только надо срочно приобрести посадочный материал. И с этими мыслями она поднялась наверх принять ванну.

Натянула чистые джинсы, свежую белоснежную рубашку, спустилась вниз, приготовила еду и, к своему удивлению, обнаружила, что думает: какую пищу сейчас поглощает ее сосед? И тут же выругала себя: да почему, вообще говоря, ее заботит, чем этот поросенок набивает себе брюхо? «Лучше вытирай-ка посуду и размышляй о своем саде!» — велела она себе. Захлопнулась задняя дверь в его доме, шаги по гравийной дорожке, приближаются сюда... Сердце ее забилось в сумасшедшем ритме, и она повернулась спиной к кухонному окну — как раз пора положить вилки в ящик шкафчика.

В дверь постучали... вполне как будто мирно, дружелюбно... Но она уже не раз обманывалась и на всякий случай репетировала суровую отповедь — пусть только он раскроет рот... И все же оказалась совсем не подготовленной к тому, что произошло дальше. Дверь отворилась — показался Хантер с бутылкой вина в руке. Пернел замерла и не успела произнести ни слова из наскоро выученной пылкой речи.

— Вы не хотели бы показать мне, как оклеили комнаты?

У нее прямо-таки челюсть отвисла. Не так давно они просто рычали друг на друга! И вот он является, да еще и, похоже, поддразнивает ее! Она, кажется, не в состоянии удержаться от смеха, хотя преисполнена сознанием — необходимо изо всех сил сохранять серьезность.

— Но ведь вы уже все видели!

От нее не ускользнуло, что Хантер заметил ее потуги не рассмеяться. Ну да, она имеет в виду тот день, совсем недавно, в прошлый четверг, когда были готовы только две комнаты. Он забрался к ней по лестнице и спустился в гостиную. А сейчас, безошибочно определив ход ее мысли, заранее предупредил:

— Прошу простить, но, как правило, спальня — последняя комната, куда я вхожу.

Пока она судорожно подбирала достойный, остроумный ответ на подобное заявление, он осведомился:

— Вы кого-нибудь ждете?

У нее вертелись на языке два варианта ответа, но он явно предлагает мировую после их утренней стычки...

— Входите, — пригласила она и достала из шкафа два бокала.

Сидели в гостиной, пили вино, и Хантер признал: на него произвело большое впечатление, какую работу она выполнила — одна, без чьей-либо помощи.

— Сначала я не воспринимал всерьез то, что вы собирались сделать, — мягко произнес он.

Во всем его облике ей виделось столько обаяния, что она сама стала подыскивать извинения для его утренних подвигов.

— Вполне естественно, что после трудной недели вам хотелось покоя и отдыха здесь, в этом уединенном уголке.