Плутовской роман в России. К истории русского романа до Гоголя

Несомненно, французский роман повлиял на «Ивана Выжигина», но не произведениями де Кока и Дюкре-Дюминиля, а посредством сочинений Лесажа и прежде всего Жуи. Наряду с французами автора «Выжигина» вдохновляли прежде всего поляки. Такая инициатива напрашивалась уже из-за происхождения Булгарина; кроме того, Польша располагала большим объёмом сатирической литературы, из которого «нравственно-сатирический роман» мог черпать стимулы и материал. Уже в первой предварительной публикации 1825 г. Булгарин указал на то, что весь материал о практической деятельности шулеров он позаимствовал из польской сатирической газеты «Brukowe Wiadomosci». Это сатирическое издание было в 1816–1822 гг. органом так называемых шубравцев, «Общества весёлых плутов» (как сами себя называли члены кружка), основанного в Виленском университете, но обладавшего влиянием, простиравшимся далеко за стены этого города. Они усердно и мастерски пестовали социальную сатиру, и традиция польской сатиры обязана им новым оживлением и актуализацией. Булгарин и сам был членом этого общества, из-за чего для него позже возникли неприятности, так как «III Отделение» нашло предосудительным принадлежность к группе социально-критической направленности[871]

. Покровский исследовал параллели репертуара тем и типов сатиры шубравцев с «Выжигиным» и констатировал, что почти все эпизоды и образы предварительных публикаций «Выжигина» соответствуют этому «кодексу». Сказанное имеет силу не только применительно к эпизоду с шулером, где имеется определённое указание на источник, но и к фигуре польского помещика с его типичными слабостями (сословная спесь, расточительство, сутяжничество и т. д.), еврея как ростовщика и «арендатора», продажных чиновников (судей и секретарей). Автор проявлял также интерес к катастрофическому положению крестьян в поместьях провинций бывшей Польши. Только глава о крупном купце Мошнине стоит вне этих рамок. Ведь шубравцы, хотя в значительной степени и декласированные, но по происхождению и положению всё-таки относившиеся к знати и действовавшие в структурированных на феодальной основе ещё недавно польских провинциях, не интересовались положением мещанства или купечества и их проблемами. Как раз в этом пункте и видит Покровский одно из наиболее существенных различий между ними и Булгариным, который хотя и сам был дворянского происхождения, но при этом ориентирован очевидно «буржуазно». Помимо же этого отличия, он был полностью связан с традицией шубравцев.

Правда, упоминавшиеся темы характерны не только для сатиры шубравцев. На исходе XVIII столетия и в первые десятилетия XIX это были важнейшие социальные проблемы сначала польских, а позже русских областей. С этими проблемами должна была столкнуться любая литература, которая тогда и там занималась окружавшим её миром. Поэтому речь идёт о темах и типах, характерных для польской сатирической литературы также вне кружка шубравцев и уже до его возникновения. Поэтому их встречают ещё до Булгарина и там, где русский роман входит в соприкосновение с польской или украинской традицией. Уже «Российский Жилблаз» Нарежного предлагал вниманию читателя польских дворян, кичившихся своим происхождением[872]

, помещика из бывших польских провинций с его крестьянской проблемой[873], деревенского еврея, действующего в качестве шинкаря и кредитора по закладной[874] и другие типичные образы, которые здесь, конечно, следует приписать не особому влиянию шубравцев, а связи Нарежного с Украиной и её традицией. Ведь исторически-социальное своеобразие и литературная традиция совместно создали здесь палитру сатирических типов, к которой позже обращались и шубравцы, но не только они.