По аллеям души

— Давай ещё по второй, за нас!

Я с небольшим испугом обозначил, что выпил, и поставил рюмку на стол. А Роман не унимался. Сразу налил ещё.

— За знакомство! До дна! — воздвигнул новый тост он, чокнувшись с ещё не успевшей опорожниться моей рюмкой.

— Светочка, шампанского! — громко позвал он официантку, и вскоре налитые ею фужеры с холодным напитком звякнули под его усилиями неповторимым звоном.

Приступив к терзанию бедра цыпленка, помаленьку отхлёбывая прохладное шампанское, я был всецело поглощён самим процессом поедания и прикрывал, как мог, свой фужер рукой, но собеседник всё время норовил подлить мне и сам не унимался, в одиночку ещё и ещё прикладываясь к напитку. Наконец, Роман опорожнил бутылку, и у него вдруг засветились глаза.

— Знаешь, Вить, хочу рассказать тебе одну историю, а ты, если можешь, помоги мне. Я не женат. Работаю здесь на рынке, рублю мясо. Мать говорит, женись, сынок, хозяйству нужна помощница. Ну что мне ей возразить, надо, конечно. Но только не умею я знакомиться с девушками.

Роман громким хлопком отсалютовал залу, умело не пролив пену из новой бутылки, явно привлекая к себе чьё-то внимание.

— Вить, она со мной танцевать не хочет. Я уже три раза приглашал её. Помоги. Пригласи на танец и объясни ей. Ну, про меня, — и он снова наполнил напитком оба фужера.

Музыканты заиграли снова. Я согласился помочь Роману. По описанию я сразу определил предмет его воздыханий и пригласил симпатичную девушку с русыми короткими волосами. Кружась с ней в медленном танце, я произнес ей на ушко:

— Видите вон того усатого мужчину за столом? — Он очень скромный и испытывает страх при знакомстве с девушками. Три раза он, несчастный, подходил к вам и не решался ни на что, даже заговорить. Пообещайте мне, что следующий танец будет его.

— Ну ладно, — ответила девушка.

— А как же вас зовут?

— Наташа, — улыбнувшись, ответила она уже около своего столика, куда я её проводил.

Благодарно кивнув ей, я вернулся к Роману и уселся на своё место.

— Как она, что? — Роман с нетерпением ждал от меня отчёта «за проделанную работу».

— Следующий танец твой, — я отхлебнул маленький глоточек.

Музыканты опять заиграли медляк. И Роман медленно встал весь в своём неистовом волнении. Покачиваясь, он сделал несколько шагов вперёд, потом вернулся к столу, налил и выпил «для храбрости» ещё водки из рюмки и запил её шампанским. Ведь не зря же его брал! И… рухнул на стул без чувств.

Недалеко стояла и улыбалась Наташа. Она видела эту драму и рукой приглашала меня танцевать. А что было делать? Надо же сгладить момент. Танцевали мы с ней, смеялись, потом танцевали ещё и ещё. Очнулись, когда музыки не стало. На стуле, уложив голову на стол, спал скромный Роман. Мы с Наташей сгребли его и повели домой. Он, сам не зная как, но указывал направление к дому, так и не проснувшись толком.

Я и Наташа расстались утром. Сна не было. От её дома я на удивление легко и просто нашёл дорогу в гостиницу, тихо прокрался мимо спящей администраторши, улёгся на кровать.

Уже горланили где-то на дворе первые ростовские петухи.

— Ну что, перекусил? — спросил сосед слева.

— Перекусил, успел…

— Доволен?

— Душно здесь, — ответил я и вырубился, быстрее стремясь к женскому образу под петушиные крики наступившего утра…

Да, Ростов. Побывав здесь единожды, хочется посетить этот город снова, чтобы почувствовать такое милое гостеприимство местных жителей.

В грозу

Он ехал через дождь, торопясь к сроку, который сам себе поставил. В конце дороги всем будет хорошо, поэтому надо быть пунктуальнее, хотя до окончания поездки ещё очень далеко.

— Доеду вовремя, — думал он.

Дворники мерно работали, разгоняя дождь по сторонам ветрового стекла. Его жизнь в последние перед сегодняшней дорогой дни была, как хроника в кинозале, с быстрым переходом от света к тени и наоборот. Обочина проступала неясно, поэтому приходилось не гнать, цепляясь за середину дороги.

Путь туда. Путь оттуда. Какие это разные отрезки в его путешествии. Он вспомнил, что когда ехали туда, решил ей сказать всё: о надоевшем ему совместном быте, нелюбви, их предстоящем разводе.

А теперь встречные фары нещадно били по глазам, заставляя вспоминать и переживать уже существующую реальность, щуриться и прятать глаза.

Вспомнились эпизоды прошедшего дня, когда они бежали под дождём к машине, стоящей от них неподалёку. Наговорили массу всего…

— Надо как-то определиться, — сказал первым он, и голос при этом предательски дрожал.

— Что с тобой? — спросила она его.

— Нам надо расстаться. Нас уже ничего не связывает. Понимаешь, ни-че-го.

— А как же любовь?

— Да нет её…

Он уже боялся этого разговора, её ответов.

— Да и правда, нет, — её слова прозвучали приговором.

— Ну, конечно, нет, нет! — сказал он металлическим голосом, краем глаза заметив на небе довольно чёрную тучу, нависшую сверху.

— Закончится, наконец, наш театр, спектакль с ролями и вывертами. Так будет лучше нам обоим.

Ветер поднимал пыль, готовя дождь, а они здесь стояли, не замечая ничего вокруг. Было затишье, будто перед грозой: ни ветерка, ни звука.