– Ты ведь тоже, кажется, беременна.
– Да при чем здесь это? – Надежда дрожащей рукой поправила выбившуюся прядь волос, даже выпрямилась в кресле, словно готовясь к длительному разговору.
– Ответь, ты беременна или нет?
– Нет… – с горечью проговорила она и снова заплакала. – Да если бы я носила ребенка от Коли, то я была бы сейчас так счастлива! Но у меня от него никогда теперь не будет ребенка! Никогда. У меня вообще от него ничего не осталось.
– Значит, обманула Колю.
– Значит. Я верила, что рано ли поздно это случится. А еще я постоянно нервничала, ревновала его к тебе… Я боялась, что он вернется к тебе. Поэтому и придумала эту беременность. Так поступают многие женщины. Но постой… А при чем здесь эта Капустина?
– У нее была связь с Колей. И ребенка она родила от него. Единственным препятствием к тому, чтобы он остался с ней…
– Какая еще Капустина? – взвизгнула Надежда. – Этого не может быть!
– Может. И когда ты думала, что Коля приезжал ко мне, он на самом деле навещал беременную любовницу, которая проживала в этом же подъезде.
– Бред, бред, бред! – она зазвенела мелким фальцетным истеричным смехом.
– Прекрати истерику и послушай меня. Повторяю: единственным препятствием, чтобы он остался с ней, была я. Она знала, что ваш брак трещит по швам, что ты не можешь родить, она мечтала, что он разведется с тобой и женится на ней, потому что ее муж…
– Да прекрати сейчас же!
– Она хотела убить меня, а не Колю, – невозмутимо продолжала Ольга. – Сначала он пришел к ней, потом поднялся ко мне, то есть в нашу квартиру (чего Капустина знать не могла), зашел, пока меня там не было, и туда пришла одна моя знакомая, коллега по работе. Решила меня навестить. Но меня-то, повторяю, не было, ей открыл Коля. Они поговорили. Поскольку меня дома не было, она собиралась уже уйти и была возле двери, возможно, продолжая разговаривать с Колей, но обувалась, собираясь уйти, то есть наклонилась, Маша Капустина и выстрелила в дверной глазок, думая, что стреляет мне в голову. А убила Колю.
Лицо Нади перекосила судорога. Она окаменела.
– И что? – выговорила она с трудом. – Ее задержали? Она призналась в убийстве?
– Да. Можешь быть уверена, твоего отца отпустят, а письмо твоей матери, в котором она обвиняет его в убийстве зятя, сочтут за попытку отомстить мужу. Вот так.
– И где сейчас эта Капустина?
– Пока дома. Она же только родила… Не думаю, что ей дадут большой срок. Все-таки она пришла с повинной. К тому же раньше не привлекалась…
– Она просила вам передать, что очень сожалеет о случившемся, – сказала рыжая. – И возвращает вам ваши вещи.
– Что? Какие еще вещи?
Наде показалось, что в эту минуту у нее в голове что-то сломалось. И мысли ее по перепутанным проводам разметались в разные стороны. Даже затылок заломило.
Женя принесла из передней пакет и вывалила прямо на пол коричневую дубленку и красную клетчатую куртку на меху. Вещи были в ужасном состоянии, грязные и пахли мочой.
– Где вы их нашли? – вырвалось у Нади, когда вокруг стало вдруг как-то светлее, словно включили яркую лампу, мысли прояснились, да и дышать стало легче. Она самостоятельно вышла из темного, кишащего черными точками тупика на яркий свет и глубоко вздохнула.
– Охранник ваш подсказал, где обитают бомжи, которым он отдал все то, что ты сбросила, как змея кожу, в подъезде у лифта, – жестко произнесла Ольга.
– Я забыла вернуться и выбросить, – сказала Надя растерянно. – Забыла, и все. Вот дура.
– Ладно. Достаточно цирка. И пусть нас простит Маша Капустина… – Женя перекрестилась. – За то, что мы вообще упомянули здесь ее имя.
– Если хочешь, чтобы твоего отца отпустили, – не давая возможности Надежде вставить слово, заговорила Ольга, – если хочешь ему помочь, напиши признательные показания. Он первый зауважает тебя, если ты это сделаешь. Если избавишь его от страданий, когда он узнает, что тебя уводили отсюда в наручниках. Каким бы он ни был, но он твой отец. И всю жизнь делал все, чтобы ты была счастлива.
– Я не хотела его убивать… Я любила его больше жизни. Я приехала… я следила за ним, приехала к тебе домой, чтобы застать вас вместе. Я просто спала и видела, как звоню в дверь, ты открываешь, и я застаю там его… в твоей постели… Вот для этого я и положила в сумку пистолет, который выкрала из дома Маринки Платоновой. Если бы я вас застукала, то выстрелила бы в тебя, но никак не в Колю. Но когда я уже подошла к двери, чтобы позвонить, я услышала голоса. Мужской и женский. Я была уверена, что вы там вдвоем. Я стояла и слушала. Но ничего не могла понять. Какие-то обрывки слов… И когда женский голос раздался совсем рядом, я достала пистолет и выстрелила прямо в глазок. Я хотела тебя напугать. Но напугать сильно. Чтобы пуля пролетела рядом с тобой. Ну или задела тебя. Прострелила ухо к примеру. Я стреляла как во сне. И уж точно не была уверена, что пуля пройдет через стекло глазка. От отчаяния, что ли… От бессилия. Сама не знаю, что на меня тогда нашло.
В горле у нее пересохло. Женя протянула ей стакан с водой.
– Что было потом? – спросила Ольга, похолодев от услышанного.