По Юго-Западному Китаю

Еще один часовой бросок — и я у ворот одного из самых древних и известных храмов Эмэйшань — Ваньняньсы (рис. 17). Храм, расположенный на вершине наиболее высокого из цепи покрытых буйной растительностью холмов, был впервые построен в период правления династии Цзинь (265–420) и назывался тогда храмом Самантабхадры. В конце XVI в. после очередной реконструкции он был переименован в Храм святых, живущих бесчисленное количество лет. Отсюда и проистекает его нынешнее название. В те времена храм состоял из семи павильонов и занимал большую территорию, но впоследствии пришел в упадок и частично разрушился, а в 1946 г. полностью, за исключением одного каменного здания, сгорел.

В 1953 г. Ваньняньсы был восстановлен, но лишь частично, и состоит сегодня из двух основных павильонов и дополнительных пристроек. Главный его зал, в общем, обычен для любого буддийского монастыря, а вот кирпичный павильон, построенный в период Мин, уцелевший в пожарах и восстановленный в середине 50-х годов, очень своеобразен. Поражает даже не его композиция: квадратное в плане здание увенчано куполообразной, не имеющей традиционных для китайской архитектуры стропил крышей, в центре которой и по краям высятся башенки в форме буддийских ступ; удивляет не лепной карниз, сводчатые двери и окна, поражает его необычная 216 окраска — нежно-розовый и нежно-желтый цвета его стен делают здание неестественно легким, воздушным, каким-то волшебным и игрушечным.

Внутреннее убранство павильона не менее самобытно. В центре под высоким расписным куполом на лотосовом троне восседает бронзовый Самантабхадра. Сам трон покоится на спине одетого в богатую сбрую белого слона, стоящего на четырех лотосовых подставках и опершегося на пол изящно изогнутым хоботом. Даже этому сказочному животному, отличающемуся от своих собратьев наличием шести острых, словно отточенные шпаги, бивней, нелегко нести свою ношу: ее общий вес составляет 62 т. Высота скульптуры — 7,3 м, возраст — свыше тысячи лет. Местные умельцы отлили ее в 980 г.

В зале царит полумрак; света, проникающего через открытые двери и небольшие окна, не хватает, чтобы в достаточной мере осветить купол и углы, поэтому изучить прочие его реликвии непросто. Во всех четырех стенах сделаны специальные ниши, где стоят отлитые из железа изваяния будд; выше их по периметру здания в шесть ярусов расположились еще 307 маленьких будд, подобострастно взирающих на величественного и невозмутимого Пусяня. «Тысячи будд восхваляют Самантабхадру» — так называется эта композиция.

Из прочих культовых реликвий в зале хранится «зуб Будды», а также древние скульптуры будды Гаутамы, Майтрейи, Гуаньинь.

Храм утопает в зелени, располагает к отдыху и покою, радует глаз прекрасным пейзажем. Справа от него, словно ростки молодого бамбука, торчат стройные остроконечные пики. Их так и называют — Вершины каменных ростков бамбука. А дальше, в конце глубокой лощины спрятался омут Черного дракона (Хэйлунтань). У этого водоема занималась самосозерцанием в соответствии с буддийской доктриной героиня популярного средневекового романа «Повествование о белой змейке» Сяо Хэй.

За Ваньняньсы избираю неверное направление и, вместо того чтобы прямо спуститься к автостанции, попадаю к храму Белого дракона, тоже древнему, построенному в период Мин и реконструированному в цинское время. Местные жители рассказывают, что раньше здесь была пещера, в которой готовила пилюли бессмертия другая героиня «Повествования о белой змейке» — Бай Нян.

Узкая, утопающая в тени тропинка ведет к последнему на моем пути Павильону изящных звуков (Цинъиньгэ). Дорога пролегает через рощу, именуемую Лесом добродетелей. По преданию, во времена минской династии благочестивый монах Хун Цзи, то ли замаливая грехи, то ли надеясь достичь таким образом бессмертия, высадил здесь 69 777 саженцев наньму, одновременно прочитав столько же сутр и отбив соответствующее количество поклонов будде. Сегодня сохранилось всего несколько дюжин этих пышнолистных, раскидистых деревьев, но они надежно укрывают путников от жаркого солнца.