По Юго-Западному Китаю

В самом центре храма, под открытым небом, которое заслоняют своими раскидистыми кронами вековые деревья, расположилась чайная. Здесь можно присесть и передохнуть, утолить жажду, поговорить. Сегодня воскресенье, в чайной довольно многолюдно. Горожане идут в храм, как в парк, целыми семьями не для изучения истории царства Шу, а чтобы отдохнуть от городского шума и зноя, побродить по тенистым аллеям, подышать свежим воздухом. За соседним столиком долго размешается большая семья, представленная, пожалуй, четырьмя поколениями: от бабушки с «лотосовыми ножками» в крохотных тряпичных туфлях до маленького, только что вышедшего из грудного возраста ребенка. После двух чашек ароматного чая пропадает усталость, духота не кажется уже столь изнуряющей, и я решаюсь на довольно долгую прогулку пешком до самого центра.

На другой день удается выделить несколько часов для того, чтобы побывать в очень любопытном — а тому, кто интересуется историей даосизма в Китае, посетить его просто необходимо храме Цинъянгун (Храме горала). Это один из немногих ныне действующих в Китае даосских храмов. Свою историю он отсчитывает с периода Тан, а в нынешнем виде отстроен в период Цин.

На фоне блистающих яркими красками и позолотой буддийских монастырей Цинъянгун выглядит довольно скромно: черные стены, черные черепичные крыши, просторные и без лишней помпезности украшенные помещения. И в то же время сочетание черного лака, который покрывает стены залов, и их ярко-красной драпировки придает им вид величественный и торжественный. «Хозяин» первого зала «Зала первозданного хаоса» (Хуньюань дянь) — Патриарх первозданного хаоса, белобровый старец с высоким лбом и широко раскрытыми, удивленно и добро взирающими на мир глазами, легко держит в руках обруч, символ бесконечности и беспредельности Пути — Дао. У его ног белоснежные фарфоровые вазы с искусно сделанными цветами, блюда с искусственными фруктами. Перед старцем на богато инкрустированном столике для подношений горят невысоким пламенем две толстые красные свечи.

Спина к спине с Патриархом первозданного хаоса, за разделяющей их тонкой перегородкой восседает облаченный в немыслимо разрисованные одежды, устрашающе выпучивший глаза, размахивающий тяжелой дубинкой Ли Гуань усмиритель демонов, одна из главных фигур даосского пантеона. Перед ним также стоят цветы чаши для подношений.

Двухэтажная восьмиугольная Башня восьми триграмм, пожалуй, самое изящное и торжественное сооружение во всем храмовом комплексе (рис. 18). Покоится она на каменном постаменте, опираясь на украшенные искусной резьбой и надписями золоченые столбы. Желтая черепичная крыша празднично сияет на фоне невзрачных строений, а изящно загнутые, словно носы персидских туфель, коньки крыши придают ей веселый, щегольской вид. На каждой из стен второго этажа начертана одна из триграмм — элемент родившейся в очень далекие от нас времена и на протяжении многих веков использовавшейся для гадания системы условных знаков, сочетаний длинных и прерывистых черт, символов света и тьмы, мужского и женского начал, в сочетании своем порождающих, как считали древние, все сущее. Даосы, активно практиковавшие гадание, геомантию, магию, широко прибегали к ее помощи.

Верхняя половина протянувшихся по всему периметру первого этажа дверей забрана тонкой ромбовидной решеткой, похожей на пчелиные соты. Внутри беседки — задрапированный ярко-красными и розовыми тканями белобородый старец в позолоченных одеждах. Перед ним — традиционные атрибуты культа: ваза с цветами, только уже синего, в традициях минской династии, фарфора, свечи, блюда с искусственными фруктами и большой ядовито-красный ящик для денежных подношений. Фотографирование внутри помещения запрещено, и восседающий у двери монах подозрительно посматривает на мой расчехленный аппарат.

В Зале трех чистых, где властвуют три верховных даосских божества, пестрой мишуры, пожалуй, меньше всего. Минимум украшений подчеркивает величественность и многозначительность восседающих на каменных постаментах 5-метровых позолоченных фигур Изначально почитаемого на небе (Юаньши тяньцзунь), Великого старца (основателя даосизма Лао-цзы) и Великого святого. В их руках — священные атрибуты даосизма: персик бессмертия, чудесный меч для истребления демонов и музыкальный инструмент пипа для услаждения живущих на земле. У ног богов — покрытые цветными платками круглые подушечки для молящихся. Слева и справа у стен застыли фигуры святых старцев-небожителей, по шесть с каждой стороны.