По краю каменного сердца

– Что с твоей рукой? – внезапно спросила она, почувствовав, что её обнимает только одна рука.

– Дал другу погонять, но он обещал вернуть, – не особо удачно отшутился юноша, в моменте испытывая непреодолимое желание пробить себе лоб отсутствующей рукой.

Маленькие ручки обняли парня как можно крепче. Каэдэ тяжело вздохнула, следом давая себе секундное послабление в виде пары вырвавшихся стонов.

– Всё ведь закончилось, да? – рыдая, спросила она.

– Да. Закончилось.

Ложь. Бессовестная и наглая ложь. И, несмотря на всё, она была необходима сейчас. Единожды Дин уже ошибся, рассказав о своих делах Каэдэ. Более такой ошибки более он повторять не хотел. Он не имел права после всего произошедшего вновь подставить её под удар. Только не снова. Пусть всё случившееся в Нью-Йорке останется там навсегда. Очередное потрясение Мори либо не переживёт, либо полностью сломается под его тяжестью. Но сейчас все эти мысли можно оставить где-то позади. Это было проблемами будущего Дина. Нынешний же он наслаждался облегчением Каэдэ, которая обнимала его как в последний раз, думая, что они теперь наконец начнут жить спокойно.

Разве нужно ещё что-то для счастья?

***

– И что теперь думаешь делать?

Усталый голос отца был для души уже сродни успокоительного. Шероховатый от сигарет тембр за последнее время стал настолько родным, что слышать его для Дина стало чем-то необходимым. Отец и сын сидели в машине, застряв в очередной пробке, которая не могла рассосаться вот уже битые полчаса. Было время обсудить всё произошедшее в самом ленивом темпе.

– Пока ещё думаю, – ответил младший Иватани, прислонившись лбом к стеклу двери. – Когда я пришёл к Нери за ответами, меня не пустили в институт, сказав, что я там не работаю. Меня словно забыли все, кто там был. Будто я и не работал там вовсе. Позвал Армандо, чтобы он меня провёл, но его тоже выдворили. Он сильно расстроился.

– Думаешь, СЕКи так попытались замести следы?

– А им это нужно? Как я понял, они идут на одном уровне с правительством. Нет смысла шифроваться и искать обходные пути, когда ты выше всех остальных.

– Тогда просто решили ограничить тебя от лишних активностей, – на выдохе заключил офицер, откидываясь на спинку и отпуская руль.

– К тебе на работу ещё не приходили?

– Нет. Думаю, им важно, чтобы я оставался в звании лейтенанта.

– Бесит…

Ряд машин неторопливо двинулся вперёд, проезжая несчастный десяток метров, а после вновь останавливаясь. Такие маломальские продвижения успели уже сильно надоесть, отчего Ода ударил кулаком по клаксону, открывая окно и высовывая в него голову, начиная размахивать кулаком небольшому хэтчбеку перед собой.

– Двигайся, мудила! Я сейчас твоей тупорылой рожей педаль газа зажму! – рявкнул он соседнему водителю, который, кажется, даже не услышал этого из-за общего гама, стоящего на трассе. – Терпеть не могу понедельники. Хрен куда проедешь, – пробурчал Ода, возвращаясь обратно в салон.

– Не думаешь взять отпуск? – поинтересовался Дин, видя, что его отец одной ногой стоит на поприще нервного срыва.

– Отпуск? Какое смешное слово. Что оно значит? – ухмыльнулся старший Иватани.

– Я серьёзно. Ты когда последний раз в отпуске был? Когда мне было девять?

– Не до отпусков мне сейчас, Дин. Совсем. Мы вот-вот увидим последствия всего случившегося, и я меньше всего хочу быть вдалеке от этого. Мы своё дело сделали, намусорили, теперь нужно разгребать. А вот уже потом… потом можно и отдохнуть маленько.

– Бать, нас вообще не должно волновать, что после нас осталось. Мы убили Виктора, остальное уже на части безопасников.

– Будь это так, они бы не заставили нас подписать договора. Сначала я обрадовался, ибо нам не придётся гнить в тюрячке до конца своих дней, но потом… потом я понял, что мы подписались на худший исход. Чёрт знает, что взбредёт в голову этим отморозкам. Они ведь хотят просто использовать нас как пушечное мясо в борьбе с оппозицией. А как только мы исчерпаем свой ресурс, они будут вольны делать с нами всё, что вздумается. Понимаешь это?

– Мы всегда сможем сбежать. И похер на маячки, – Дин почесал ключицу, на секунду вспоминая тот болезненный укол. – Мы что-нибудь придумаем. Уедем в какую-нибудь маленькую страну и будем там спокойно доживать свои дни.

– Если ты так хочешь, то я помогу. Но я останусь.

– Не дури, смеёшься что ли? Зачем тебе оставаться?

– Потому что в первую очередь я офицер полиции, а уже потом преступник. Пока я не буду уверен, что людям ничего не угрожает, я буду оставаться на своём посту. Должен же хоть кто-то ответственно исполнять свои обязанности.