По метеоусловиям Таймыра

Пока Божко дозванивался до начальника управления механизации, Кузьмин разглядывал схему трассы. Был пройден всего лишь маленький отрезок и, пожалуй, самый лёгкий. Впереди раскинулись болота, лишайниковая тундра. Он вспомнил цифры сметной стоимости строительства ЛЭП и свои расчёты из красной папки. В записке он предлагал отказаться от прокладки трассы, а ставить опоры десантным способом, с вертолёта, на станционарную, монтируемую на базе подушку. Он вычертил это основание похожим на щётку, с зубьями-трубами, уходящими в скважины. Это было дороже применявшегося метода, если жить сегодняшним днём: один час вертолётного времени чего стоит, но это сокращало сроки строительства. И в конечном счёте это было гораздо выгоднее, но требовало средств именно сегодня. И немалых.

– На месте.

Божко протянул трубку.

Сквозь треск и шипение Кузьмин услышал далёкий и тихий голос Сорокина.

– Пётр Фёдорович, – не отвечая на приветствие, начал он. – Я вот тут сейчас у Божко… Вы вчера, как мне доложили, выезжали сюда?!

Сорокин помолчал, потом стал говорить, что главного инженера неправильно информировали, он вчера не был на трассе, а искал шланг для воздухопровода. И нашёл.

– Так вы кто, начальник управления или кладовщик?.. Вы знаете, в чём сегодня здесь люди нуждаются?

Сорокин помолчал.

Потом устало произнёс:

– У меня управление, Геннадий Макарович, а не участок. Вы меня путаете с Божко.

– Пожалуй, путаю, – согласился Кузьмин и положил трубку.

Повернулся к Божко.

– Сколько здесь работаете?

– Я?! Второй год.

– А до этого?

– Два года мастером на базе.

На улице зачастил, потом взревел двигатель, и вагончик задрожал.

– На сваях стоим, – пояснил Божко. – Когда бульдозер работает, всё трясётся.

Они вышли на улицу.

Бульдозер, опустив отвал, медленно продвигался к застрявшему бензовозу. Стоявшие наготове рабочие накинули тросы, и так же медленно бульдозер пополз назад, приминая гусеницами маленькие сугробы, уже наметённые на расчищенную им полосу. Следом за вытащенным бензовозом подкатил и Расторгуев.

– Дальше сможем проехать? – спросил Кузьмин, показывая в конец трассы.

Расторгуев сбил на затылок шапку, вздохнул:

– Попробуем, если очень надо.

– Садись, – кивнул Кузьмин начальнику участка.

Проехали до конца трассы, заваливаясь и с трудом выбираясь из топких под снегом ям, остановились перед ровной поверхностью болота, в которое упиралась просека.

Вышли.

– Как асфальт! – перекричал ветер Божко, топая по уже приличному льду. – Так и хочется поехать. А мы тут не меньше двух месяцев просидим, пока закидаем породой.

– Где следующую опору ставить?

– Почти посерёдке, на самом гиблом месте. Два метра отсыпки по проекту и бетонная подушка.

– А геологи что говорят?

– Сорок сантиметров – и вечная мерзлота.

Расторгуев стал разворачивать вездеход.

Он крутился на пятачке, стараясь не отъезжать далеко от колеи, но всё же заскочил в яму: вездеход завалился набок и крепко засел.

– Всё-таки допрыгались, – сказал он сам себе и стал смотреть через стёкло на стоящих на ветру Кузьмина и Божко.

Всё суетится начальство, мечется, лениво думал он. И надо же было главному ехать сюда, можно ведь было чем-нибудь другим заняться. Нет, поехал. Расторгуев уже пять лет возил Солонецкого и был убеждён, что только начальник строительства делает именно то, что необходимо, и с ним, днём или ночью, когда угодно, ездил он с удовольствием, иногда из-за этого даже ругаясь с женой…

– Застрял? – улыбаясь, прокричал Божко, приоткрыв дверцу.

– Загораем, – недовольно буркнул Расторгуев.

– А мы давай-ка пройдёмся, – предложил Кузьмин и, не дожидаясь ответа, пошёл к вагончикам по колее, оставшейся от гусениц.

– Ничего, сейчас мои орлы выдернут, – сказал Божко и, наклонившись под ветром, зашагал вслед за Кузьминым.

Молча дошли до вагончика.

Кузьмин остановился.

– Управление потянешь? – прокричал, отворачиваясь от ветра.

Божко понял вопрос, но ответил не сразу:

– Думаю, да.

Из вагончика выглянул рабочий:

– Товарищ главный инженер, вас начальник строительства разыскивает. Приказывает срочно прибыть в управление.

– Спасибо… – Кузьмин повернулся к Божко: – Уверен, значит… Это хорошо.

– Но я бы многое поменял…

– И это хорошо, – бросил Кузьмин, усаживаясь в кабину подъехавшего вездехода…

…В приёмной он столкнулся с Аввакумом. Тот выходил из кабинета Солонецкого. Посторонился, отметив, как пахнуло от отшельника запахом дыма. Придерживая дверь, оглянулся, провожая взглядом колоритную фигуру.

Солонецкий курил, откинувшись в кресле. Рядом стояло второе кресло.

– Что, гость мой заинтересовал? – спросил он.

Кузьмин опустился в кресло, в котором только что сидел Аввакум, пожал плечами.

– Историю его слышали?

– Я не любопытен.