По метеоусловиям Таймыра

– Базу срубили сами в законные отпуска, – сказал Солонецкий. – И охотимся там не в рабочее время. Если, конечно, мои слова имеют в данный момент вес… А любовницы у меня нет.

Их взгляды встретились.

– А Ольга Павловна?

Солонецкий пристально посмотрел на него.

– Я тебя не узнаю, Саша. Помнится, ты ничего не боялся, воевал за новое, набивал шишки… И никогда не путал личные дела со служебными. Зачем тебе знать о моих отношениях с Ольгой Павловной? Это касается только нас, понимаешь, только нас… Я прошу, если тебе так уж нужно опорочить меня, выбери что-нибудь другое, только не копайся в том, в чём ничего не сможешь понять…

– Ка-а-ак ты меня, – Ладов поджал губы. – А что же сразу не сказал, что знакомы, когда я за неё… Ну хорошо, а ваших отношений с секретаршей тоже не касаться?

Солонецкий усмехнулся.

– Действительно, гнать меня пора, если таких плохих осведомителей рядом терплю… Нет ничего между нами. И никогда не было. А верить мне или нет, твоё дело.

Солонецкий отвернулся и стал смотреть в окно.

Ладов помедлил, потом направился к двери. и уже в приёмной услышал голос Солонецкого:

– Вера Сергеевна, меня ни для кого нет.

Глава 9

Наутро Ладов улетал.

Накануне он попросил Костюкова позаботиться о машине, чтобы доехать до аэродрома, и ждал в гостинице.

Вечером же Солонецкий заказал спецрейс.

К девяти часам утра самолёт уже подлетал к Снежному.

Солонецкий позвонил в гостиницу, узнал, что Ладов в номере, и поехал за ним. Из машины выходить не стал, отправил за Ладовым шофёра.

– Давно бы так, – буркнул тот, нисколько не удивившись появлению Расторгуева.

Солонецкий, закрыв глаза, сидел на заднем сиденье. Он кивнул на приветствие Ладова и вновь закрылся воротником пальто.

По сторонам тянулись редкие деревья, болотца, прибранные снегом; пейзаж, от которого Ладов уже немножко устал и хотел скорее увидеть солнце, окунуться в суматоху городских улиц, ощутить уют домашних стен.

Когда впереди завиднелись строения аэродрома, Ладов вспомнил о билете. Хотел спросить Солонецкого, но передумал. О таких мелочах не стоило беспокоиться, кому-кому, а ему дежурных табличек в гостиницах и отрицательных ответов в кассах аэропортов давно уже не приходилось видеть и слышать.

Ладов обернулся, взглянул на молчавшего Солонецкого – тот сидел с закрытыми глазами.

Напишу в докладной всё как есть, решил он.

Сунул руку в карман и наткнулся на галстуки для Солонецкого. Рука уже потянулась вверх, когда он раздумал и ещё глубже затолкал их в карман.

Машина остановилась.

На взлётной полосе, гудя винтами, стоял грузовой самолет.

– Иди, – произнёс позади Солонецкий. – Тебя ждут.

– Бывай, – отозвался Ладов и, не оборачиваясь, добавил: – Служба службой, а дружба дружбой. Не хотел бы я попасть на место твоих подчинённых – заставишь под свою дудку плясать.

Это было предложение о примирении.

– На то и поставлен, – буркнул Солонецкий.

– Ты вот что, – придержав дверцу, сказал Ладов, – Костюкова и Сорокина гони…

И рысцой побежал к самолёту.

Люк за ним захлопнулся, самолёт покатил по взлётной полосе.

Солонецкий опустил воротник, с облегчением вздохнул.

– Ну вот и слава богу, – сказал он. – Теперь, Расторгуев, берёмся за работу.

– Утомило начальство?

– А когда оно в радость. – Солонецкий проводил взглядом уменьшающуюся точку и сел на переднее сиденье. – Поднажми, Миша, опаздываем…

Начальники подразделений уже сновали по коридорам, решая до планёрки свои вопросы с отделами управления, и Солонецкий изменил привычке, не переговорил с замами, какие вопросы станут главными, не наметил, на чём сделать упор. Разделся, хлопнул крышкой карманных часов с гравировкой: «Любимому папочке от его непослушной дочери», распахнул дверь.

– Приглашайте, Вера Сергеевна.

В кабинет входили начальники и главные инженеры подразделений, на ходу докуривая, обрывая разговоры. Сразу стало тесно и шумно.

Солонецкий здоровался с входящими. С теми, кого давно знал, – за руку. С недавно приехавшими на строительство – кивком головы. Подчинённые знали эту особенность начальника: его рукопожатие было равносильно признанию.

Последним вошёл главный инженер. Прошёл на своё обычное место справа от Солонецкого.

– Начинайте, – кивнул начальник строительства.

Кузьмин сделал подробный разбор работы подразделений за неделю.

Потом начальники подразделений стали согласовывать свои действия, а Солонецкий, закрыв локтем листок бумаги, написал три фамилии и стал проставлять напротив каждой плюсы и минусы.

От этого занятия его оторвал голос Кузьмина.

– Я могу понять и объяснить многие просчёты, но когда руководитель лжёт, прикрывает своё нежелание или неумение работать громкими словами, когда он знает меньше начальника участка, не правильнее ли будет поменять их местами. Моё мнение, Сорокин, однозначно: вы не соответствуете своей должности.

Забившийся в дальний угол Сорокин сжался ещё больше под взглядами повернувшихся к нему. Он только что подал совсем безобидную реплику, не ожидая такой реакции, и теперь никак не мог сообразить, что ответить главному инженеру.

Его выручил Костюков.