По небу плыли облака

Какими бы не были бедными жители спальных районов, но иномарками они владели, не известно только на какие такие трудовые доходы. Подъезды к высоткам были буквально заставлены образцами разных фирм: «саабами», «фордами», «маздами», «нисанами» и прочими популярными моделями не первой свежести. Попадались и новенькие автомобили, явно приобретенные по кредиту. Федюня таинственно подвел Павлика к микроавтобусу «тайота» и заставил заглянуть под колеса. Там отдыхал от дневных скитаний крупный пес дворовой породы и грустно смотрел на Павлика большими глазами. Он страшно вонял, а его сваленная в колтуны шерсть на боках и задних лапах были облеплены репейниками и всяким мелким мусором.

– Это Полкан!– объяснил Федюня.– Год назад в соседнем дворе помер одинокий жилец, а его собаку хотели усыпить, за то, что не пускала в квартиру врачей и полицию. Короче, Полкан убежал и где-то мыкался, бедняга…

– А ты тут причем?– резонно спросил Павлик.

– А притом! Юрий Алексеевич, покойник, просил меня, если с ним что-нибудь случиться, чтобы я приглядел за Полканом. Батяня даже согласился. И вот он случайно обнаружился! Видать потянуло к старым местам… Правда чудная собака?!

– Чудная, да только от него псиной несет!

– Согласен…– произнес с тяжелым вздохом Федюня.– Батяня будет не против, но маманя взбеленится. Она говорит, что ей по уши хватило братца-собачника, испортившего все ее детство и юность…

Павлик не мог видеть, как страдает его друг, развалившись рядом с псом, и совершенно неожиданно для себя предложил искупать дворнягу, пока нет родителей. Федюня с радостью согласился. Полкан тоже не возражал и пошел охотно, предварительно щедро почесав свой блохастый загривок. Однако, выяснилось, что он мыться не любил то ли не был приучен, толи с непривычки. Его намылили дорогим шампунем отца, который начинал лысеть и надеялся с помощью чудодейственного эликсира вернуть былую шевелюру.

Полкан, стоя в ванной, сдержанно огрызался на скребущих щетками ребят, но не цапал своих мучителей и стойко переносил банную экзекуцию. Труднее всего было с колтунами. Пришлось изрядно повозиться, а через час они сами размокли и Федюня распутал свалявшиеся узлы.

Ванная комната стала похожа на каюту корабля после «девятого вала». Вскоре и остальные комнаты приобрели те же признаки, когда Полкан пару раз облегченно отряхнулся. Павлик достал мамину расческу и принялся вычесывать пса, как он делал это с Пипом. Но одно дело маленький шпиц, а другое – пес ростом с теленка. Справившись с этой объемной задачей, мальчики взялись за просушку феном шерстистого кобеля, что тоже оказалось не из легких процедур, – провод был коротким и вредная собака все время ускользала от них, то и дело смахивая со столов и полок шкатулки, вазы и прочую повсеместную дребедень. В завершение собачьего преображения мальчики побрызгали на него духами «Кристиан Диор». Улизнув от доброхотов, чутье привело Полкана на кухню и Павлик угостил его едой Пипа. Привередливый бродяга от «хиллса» отказался, а колбасу и подтаявший фарш, приготовленный для жарки котлет, стрескал в два счета.

– Пора уводить его из квартиры!– сказал Павлик, озирая погром.– Потом приду и приберу…

Приладив к маминому ремешку старый поводок Пипа, и нацепив его на пушистую шею, ребята выволокли упирающегося Полкана к лифтам. В кабине незнакомые соседи зажмурились, прижавшись к стенкам, и не дышали, когда пес обнюхивал их. Пулей выскочив из подъезда, мальчики побежали на пустошь перед вечной стройкой. Там, привольно носились друг за другом такса и жизнерадостный фокстерьер. При виде огромного барбоса, хозяйка и хозяин увели своих тявкающих питомцев домой. Полкан справил нужду у бетонного забора, а Федюня с Павликом уселись на бревно, держа покорного пса на коротком поводке.

– Теперь и у тебя есть собака!– торжественно произнес Павлик.

– Если маманя разрешит…– уныло ответил Федюня.– Она у меня строгая и упрямая…

– А ты не сдавайся! У нас тоже имеются свои права! В крайнем случае, пригрози им, что пожалуешься в органы опеки и попечительства, они испугаются и согласятся на что угодно…

– Я не буду стучать на своих…– мрачно отозвался крепыш.

– Как хочешь… Тогда, лучше, расскажи про восьмой подвиг отца…

Федюня рассеянно взглянул на Полкана, лежащего рядом, погладил его по крепкой голове и пустился в пересказ семейного эпоса:

– Восьмой подвиг про быка! Рядом с садовым товариществом деда, по другую сторону пруда, располагалось хозяйство чудаковатого фермера… э-э-э… вспомнил, Критского!..

– Неужели? Какое совпадение!..– воскликнул Павлик, хорошо памятуя седьмой подвиг Геракла.