По обе стороны горизонта

Допрос окончился. Серегу увели в камеру. Там у него тоже появились скромные элементы комфорта. Улучшилась и еда. Во всяком случае, ужин в этот день был существенно вкуснее и разнообразнее, чем в предыдущие. Это обнадеживало, позволяло надеяться, что нас воспримут как своих забытых героев. Но, что это нам могло дать в перспективе? О возвращении в Англию, к нашим семьям не могло быть и речи. Во-первых, не выпустят из страны, а если и выпустят, то мы, наши жены и дети все равно в большей или меньшей степени останемся у них под колпаком. Только Бог или черт знает, что им может взбрести в голову. Нет, второй раз продавать душу тому же самому дьяволу, но в ином обличии, мы не будем. Я вспоминал годы, когда познакомился с Джессикой. Она понравилась мне сразу, с первой нашей встречи в клинике доктора Бернарда. Ее имя звучало очень мягко, создавая идеальный для меня образ. Она казалась мне очень цельным человеком, не способным на ложь и предательство. Все наши дальнейшие встречи, а потом и совместная работа только укрепили мои представления о ней и мои чувства. Но я боролся с собой, опасаясь, что мое прошлое может оказаться губительным для близких мне людей. С годами это опасение ослабло, и, когда Джессика вдруг собралась уезжать, я бросился за ней, очертя голову. Ну что же, годы, прожитые вместе, были счастливыми. Но поймет ли она меня, если я вдруг исчезну.

Ход моих мыслей прервался лязгом ключа в двери. Меня повели на допрос. Обстановка в кабинете полковника оставалась прежней. И вопросы, которые он мне задавал, были теми же, что ставились перед Серегой. Теперь я про себя начал называть его прежним именем. Я рассказал полковнику свою биографию. Конечно, в моем изложении она звучала иначе, чем у Сереги, но все факты нашей совместной с ним деятельности и взаимоотношений с Генералом я осветил так же, как он. Полковник долго пытался сбить меня с толку, задавая вопросы и так и этак, но он не смог выявить в наших рассказах каких-либо противоречий. Он очень старался, но не мог даже представить себе, что, разговаривая с каждым из нас по отдельности, он все равно имел дело с одним человеком, точнее с объединенным телепатическим каналом связи единым разумом.

Спустя несколько часов я снова оказался в своей камере. Мне дали пачку писчей бумаги и несколько шариковых ручек. Предстояло положить все сказанное на бумагу. Такое же задание получил и Серега. Было ясно, что на эту работу уйдет не один день. Между тем, с момента нашего отъезда уже прошло пять дней. Что думали о нас дома? Мы не позвонили домой по прилете, как обещали, и не вернулись обратно в назначенный срок. Вот все, что было точно известно дома. Что могли предпринять в этих обстоятельствах Джессика и Ольга, можно было только гадать. Ничего другого не оставалось, как засесть за рукопись. Никогда не думал, что мне когда-нибудь придется писать столь подробную автобиографию, да еще в таких условиях.

С первым вариантом рукописи мы справились за три дня. Полковник и, судя по вопросам и заметкам на полях, еще два человека очень внимательно читали наши труды. Нам пришлось извести еще гору бумаги, пока от нас, наконец, не отстали. На это ушла еще неделя. После этого на несколько дней наступила полная тишина. Потом допросы возобновились. Теперь полковник шел на явные провокации. Держа в руках рукопись одного из нас, он говорил другому, что тот или иной вопрос нами освещен по-разному. Местами это было действительно так. Мы специально вводили в текст не противоречащие смыслу взаимодополнения. Поймать нас на противоположных или взаимоисключающих толкованиях событий нашей жизни полковнику не удалось.

Сразу после ноябрьских праздников полковник снова стал вызывать нас на допросы вместе. Довольно быстро восстановив всю хронологию событий нашей жизни от момента знакомства с Генералом почти тридцать лет назад до наших дней, он заставил нас, чуть ли не дословно, восстановить все детали наших разговоров с ним. Что-то мы действительно вспомнили, что-то, наверное, придумали на ходу. Полковнику явно нравилась проделанная им работа. Любовно поглаживая скопившуюся у него на столе стопку бумаг, он чуть-чуть пооткровенничал с нами. Генерал исчез через пару недель после нашего отъезда в Берлин. Поехал кататься на лыжах в Домбай и пропал. Искать начали не сразу.