По обе стороны горизонта

Полковник, сделав нам знак следовать за ним, резво побежал по коридору. В караулке мы накинули на себя по бушлату, прихватив заодно и шапки. Все трое мы сели в черную Волгу, которая, ревя сиреной, моментально домчалась до ЦУМа, где на секунду остановилась, дав нам выскочить из нее, и помчалась дальше. Мы оказались на свободе, но радоваться было рано. Надо было во что бы то ни стало как можно скорее покинуть это место, раствориться в огромном городе. Для этого надо срочно избавиться от нелепых бушлатов, надеть на себя какую-нибудь обычную одежду. Как это сделать, не имея в кармане ни копейки денег. Решение пришло мгновенно. У входа в ЦУМ толпилась группка подозрительных лиц, скупающих и продающих валюту. Увидев у нас в руках пачку долларов, они бросились к нам, как мухи на мед. Отдав одному из них пачку несуществующих долларов и выхватив у него из рук смятые рубли, мы бросились в ЦУМ. Не выбирая, купили себе по пальто и шапке, оставив солдатское обмундирование в примерочной, и направились к выходу в сторону Большого театра. Вместе с нами туда стремилось множество народа. У выхода, который одновременно служил и входом, образовалось столпотворение. Два встречных потока, попеременно побеждая, боролись друг с другом. Каждый шел к своей цели, не обращая внимания на соседей. Мы, давно отвыкшие от подобных ситуаций, поначалу пытались пропускать вперед особенно страждущих, но людской поток увлек нас, бросил в водоворот у двери и вынес на улицу.

Встреча с прошлым

Конкретного плана дальнейших действий у нас не было. Мы собирались лишь, пользуясь троллейбусами и автобусами, выбраться из города, а потом двигаться в южном направлении на автобусах и электричках. Почему в южном? Да просто мы так решили. Но даже если бы у нас были более четкие планы, они бы все равно не воплотились в жизнь. Сразу за дверями магазина нас с обеих сторон подхватили крепкие ребята и по отдельности затолкали в две припаркованные в неположенном месте автомашины, которые сразу повезли нас куда-то. Стоявшие поблизости милиционеры видели, что нас сажают в машины насильно, но сочли за лучшее отвернуться. Уже сидя в машине, зажатый между двумя парнями, я понял, что эти ребята не из КГБ, а скорее из той компании, что занималась обменом денег при входе в ЦУМ. Машина тоже не была черной Волгой или "воронком". От парней несло винным перегаром. Они непрерывно матерились и грозились выпотрошить нас по приезде на хату. Одно было хорошо. Нас увозили с места побега. С того момента уже прошло минут тридцать. Полковник мог успеть понять, что его никто не ждет в Шереметьево, и объявить поиск.

Еще через полчаса мы уже были в районе метро Кузьминки у подъезда одной из многочисленных в этом районе хрущевских пятиэтажек. В квартире на первом этаже, куда нас быстренько затолкали, было грязно и накурено. Нас бросили на пол и приковали наручниками к батарее. Бить не стали. Наверное, пока. Они ждали еще кого-то, скорее всего, главного. Он появился в квартире минут через сорок в сопровождении двух мордоворотов. Сам небольшого росточка, он отличался от всех других обитателей квартиры элегантной одеждой и интеллигентными манерами. Для него в центре комнаты поставили кресло, в которое он уселся с царственной непринужденностью. По его команде нас обыскали и чуть ли не с поклоном вручили ему наши паспорта и остатки денег. Деньги он небрежно сунул себе в карман, а паспорта принялся изучать, все более и более удивляясь.

– Так, значит, вы иностранцы, – произнес он, – это меняет дело. Для нас, но не для вас. Мы никому не позволим работать на нашей территории.

Он встал и вышел из комнаты, на ходу бросив своим телохранителям: "Пока не бить, посмотрим, что скажет шеф".

Было слышно, что он говорит с кем-то по телефону, но слов было не разобрать. Разговор закончился, и, судя по указаниям, которые он давал своей свите, мы поняли, что нас повезут к шести часам в какую-то приемную, где на нас посмотрит какой-то князь. Что это было, кличка или фамилия, оставалось неясным.