По пути в Лету

Согласимся, что это писало не потерявшее «человеческий облик» существо, не конченый похабник и подонок Одинокий из романа «Остромов…» Некто более глубокий и всё-таки цепляющийся за цивилизованную жизнь человек, и в то же время смело судящий о политической и общественной жизни… Конечно, Тиняков наверняка терял человеческий облик, похабничал, но периодами, как немалая часть запойно пьющих.

Кроме дневника Тиняков сочинял в то время и стихи. Сегодня известно два, остальные же или пока не разысканы, или погибли (по словам самого Тинякова, он писал в годы своего нищенствования регулярно). Эти уцелевшие произведения находятся в следственном деле поэта, являясь, как и дневник, вещественными доказательствами. Потому, видимо, и уцелели.

Привожу эти стихотворения 1926–1927 годов:

* * *

Чичерин растерян и Сталин печален,Осталась от партии кучка развалин.Стеклова убрали, Зиновьев похерен,И Троцкий, мерзавец, молчит, лицемерен.И Крупская смотрит, нахохлившись, чортом,И заняты все комсомолки абортом.И Ленин недвижно лежит в мавзолее,

И чувствует Рыков верёвку на шее.

Размышления у Инженерного Замка

[Уж головы лип полуголы,Остатки кудрей пожелтели,И ласточки, бабочки, пчёлыС карнизов дворца улетели.]Печальны осенние стоны,Нахмурился, ёжится замок.И каркают хрипло вороны,Быть может, потомки тех самых,Которые мартовской ночью

Кричали в тревоге не зря,Когда растерзали на клочьяПреступники тело Царя.И мудрый, и грустный, и грозныйЗакрылся безвременно взор —И пал на Россию несносный,Мучительно жгучий позор.Не так же ли грязные рукиВзмятежили тихий канал,Когда на нём, корчась от муки,Израненный Царь умирал.

Не та же ль преступная воляВ Ипатьевском Доме велаЗверьё, – подпоив алкоголем,Терзать малолетних тела?Желябов, и Зубов, и Ленин —Всё тот же упырь-осьминог…По-своему каждый растленен,По-своему каждый убог,Но сущность у каждого та же: —У князя и большевика,У каждого тянется к краже,

К убийству, да к буйству рука.А к делу? К работе? Смотри-ка,Взирай в изумлении мир,Как строют Калинин и РыковИз русского царства сортир.И правильно, мудро, за делоУтонет Русь в кале своём,Когда не смогли, не сумелиПрожить с светодавцем – Царём.

Конечно, не шедевры, но – почти одинокий голос несогласного. Ехидного и саркастического врага тех процессов, что происходили тогда в СССР. А ведь врагов, всех этих тайных монархистов, белогвардейцев, просто ненавидящих советскую власть и персонально Сталина, как оказалось позже (много позже!), было множество. Но они молчали, а этот «потерявший человеческий облик» оставил документы.

Много ли ещё можно вспомнить таких документов? «Собачье сердце», например, «Послание евангелисту Демьяну…» (его почему-то упорно приписывают Есенину); «Мы живёт, под собою не чуя страны…» Вот вроде бы и всё из середины 20-х – начала 30-х. Потом наступило новое время, от которого тоже почти не осталось художественных документов, где бы запечатлелось недовольство коллективизацией, массовыми репрессиями, охотой на космополитов. Может, повесть «Софья Петровна» Лидии Чуковской – единственный такой документ о «большом терроре», но его никто не читал в то время, а стихи Тинякова были известны многим, – он сам декламировал их в гостях, в пивных, в очередях. И в августе 1930 года его арестовали…

Цитаты из показаний Тинякова, опубликованных Глебом Моревым на своём сайте: