По серебряному следу. Дворец из стекла

– Ты только посмотри! – Голос у Табеты за спиной показался ей знакомым. – Маленький иловый крысеныш обозревает свои сокровища. Можно и мне взглянуть? Не сомневаюсь, что одно из них очень меня заинтересует.

Табета оглянулась.

Бартоломью Джейкс одарил ее улыбкой прожженного плута:

– А ты довольно убедительно врешь, но лишь до тех пор, пока тебе не покажут что-то такое, что тебя взволнует. – Он указал на выглядывающего у него из кармана дюймовика. – Я велел ему следить за тобой. Он подлый воришка, но, если его хорошо кормить, отменно шпионит, да еще и мастер делаться невидимым. Он стоял лишь в шаге от тебя, когда ты разговаривал с однорукой девчонкой. Отдай его мне, это стекло! Ну же, а то холодно!

Джейкс требовательно вытянул руку, и на черную кожу его перчатки опустилась снежинка.

Табета еще крепче сжала окоченевшими пальцами шкатулку у себя на коленях. Нет. Река принесла это стекло ей.

– Только не говори, что я должен в сочельник перерезать тебе горло, мальчик! – Охотник за сокровищами откинул полу пальто, чтобы она увидела у него за поясом рукоятку ножа. – Знаешь что? Я заплачу тебе два пенса, если ты отдашь мне этот черепок без лишних сложностей. В конце концов, сейчас Рождество.

– Река подарила его мне. А значит, у вас оно все равно не сработает.

– Река? – Бартоломью Джейкс издал невеселый смешок. – Ты слышал, Пальчикс? Уж поверь, у меня большой опыт в обращении с сокровищами, которые попали мне в руки не по своей воле. Работает всегда. Волшебству все равно, кто ты и заслужил ли ты его.

Хихикая, дюймовик разглядывал Табету бледно-желтыми глазами. Первый пенни, заработанный ею копанием в иле, украл именно дюймовик.

– Ну, вперед! – Бартоломью шагнул к ней. – Сегодня вечером холодно, как в склепе вампира. Давай сюда твой жалкий ящик! Уверен, там нет ничего настолько ценного, чтобы за это умереть.

Табета, счастливого Рождества. Мир – ужасное место.

По улице шли двое мужчин. Табета видела их за развалинами стены, когда-то окружавшей двор пекаря. Но кому они поверят, позови она на помощь?! Конечно же, человеку в дорогих сапогах. В домах слева и справа от нее живет множество людей, но им не до помощи другим – самим бы как-то уцелеть.

Одна женщина остановилась там, где ржавые петли в сгоревшей стене еще напоминали о висевших здесь прежде воротах. Огромная женщина даже издали казалась ростом не меньше великанцев, охраняющих дворец королевы. «Что вытаращилась? – больше всего хотелось крикнуть Табете. – Ждешь, когда он меня убьет? Вот был бы праздничный спектакль в сочельник, правда?»

Переступив через торчащую из снега поленницу дров, женщина пошла к ней до того медленным, тяжелым шагом, что казалась Табете деревом, у которого выросли ноги. Глубокий снег делает даже такие тяжелые шаги беззвучными, как шаги кошки, но дюймовики славятся острым слухом, и тот, в кармане Бартоломью Джейкса, пронзительным визгом подал хозяину сигнал. Охотник за сокровищами, обернувшись, схватился за пистолет.

Женщина остановилась всего в нескольких метрах от него.

Ее выдавала кожа, – это была троллиха. Ее сородичи попадались на глаза не часто: обычно они жили очень замкнуто, но Табета как-то видела одного из них в порту. Он заносил на корабль гигантские деревянные ящики легко, словно мешки с перьями, и кожа его по цвету напоминала древесину на носу корабля. Кожа троллихи была темная и шершавая, как дубовая кора, а доходящие до плеч волосы – бледно-зелеными, как листва березы весной.

Тролли могли одним пальцем свернуть шею любому мужчине, да и голову человеку оторвать им не составляло никакого труда. Табета точно не знала, способны ли на это их женщины, но Бартоломью Джейкс, похоже, не сомневался. Охотник за сокровищами пытался скрыть страх – ведь стыдно бояться женщины, – но все же отступил на несколько шагов, по-прежнему направляя дуло пистолета на троллиху. Дюймовик исчез где-то в недрах его кармана.

– Остафь мальчика в поко-о-ое. – Троллиха произнесла это очень спокойно, голосом, словно доносящимся из глубокого колодца, но правую руку сжала в кулак – размером с голову Бартоломью Джейкса.

– Я заключаю с ним сделку, – отозвался тот, не опуская пистолет. – Он украл у меня ящичек. Пусть отдаст и идет на все четыре стороны.

– Не фри мне, маленький челофе-е-ек, – сказала троллиха с сильным акцентом, растягивая слова. – И убери-и-и пистолет. А то я сахочу тебя побить, софсем чуть-чуть, потому што-о-о Рождестфо-о-о.

Когда великанша взмахом руки подозвала к себе Табету, та помедлила, но в ее ситуации даже тролль представлял куда меньшую опасность. По-прежнему крепко прижимая к себе шкатулку, она прошла мимо Бартоломью Джейкса, и он, не пытаясь схватить, лишь проследил за ней взглядом. Вблизи вид у троллихи был еще более пугающий, и в то же время стоять рядом с ней было на редкость спокойно. Словно под каким-нибудь большим деревом.