По серебряному следу. Дворец из стекла

Из-под разорванного кимоно Хидео высунулась оранжево-красная лапа, и из-за цветов на его оголенной груди выпрыгнул лев. Как и дракон, он стал расти и проглотил мрачные заросли, а дракон у них над головами, освободившись от веток, дохнул на зловещие деревья золотым пламенем. Крик, который издала ворона, когда искры подпалили ей перья, был криком женщины, и падала с неба, растопырив тощие руки и ноги, словно они могли остановить падение, не кто иной, как хозяйка пряничного домика. Но, ударившись о булыжники, она вместе со всем, что принесла с собой, обернулась черным дымом, ветер уносил темные клубы прочь, и дракон пыхнул огнем им вослед.

Одежда на Хидео висела клочьями, лев, за это время до того выросший, что грива его задевала крыши ближайших домов, бродил среди опрокинутых ларьков, а дракон, сложив гигантские крылья, приземлился в центре площади.

– Нигеро![5] – крикнул Хидео мужчинам, женщинам и детям, затаившимся среди поломанных столов. – Нигеро!

Похоже, он забыл, что сейчас не в Нихоне, но перепуганные жители Джахуна поняли его. Они, пошатываясь, встали на ноги и разбежались по окрестным переулкам.

– Ямете![6] – Голос у Хидео был тверд, а вот рука, указывая сперва на льва, а затем на дракона, дрожала. – Ямете!

Что уж он там сказал, Лиска не поняла, но дракон стал бледнеть, как расползающиеся по мокрой бумаге чернила. Растворялся в воздухе и лев, пока на том месте, где он стоял, не осталось на камнях лишь несколько оранжево-красных лепестков. А потом… на древний город опустилась тишина.

Хидео, как сумел, прикрыл разорванной одеждой татуировки. Он оглядел себя, словно опасался, что превратился в кого-то другого, и Лиса заметила у него в глазах тот же страх, что оставил и в ее душе мрак вороны. В мире все еще пахло корицей.

– Вакаримасен, кицунэ. Я не понимаю. Не понимаю, что произошло.

Лиса обняла Хидео так крепко, как обнимают своего спасителя. Сквозь прорехи в его кимоно она видела лепестки, чешую, пенные волны.

– Она забрала бы меня с собой, Хидео! – сказала она. – Ты спас меня. Я навлекла на всех опасность, а ты всех спас. Нам нужно бежать отсюда. Как можно скорее.

33

Картинки Хидео

Обратный путь в гостиницу был неблизким, но улочки будто вымерли, словно крики слышали все жители Джахуна.

Лиса попросила Хидео запереться у себя в номере, а сама через посыльного сообщила Орландо, что ей срочно нужно с ним поговорить. Скоро о случившемся появятся тысячи слухов, и не все будут считать Хидео спасителем. Что, если его осудят как языческого колдуна и отрубят ему неповинную голову?! И как им отделаться от хозяйки пряничного домика?! Ясно одно: из Джахуна нужно уехать. Лиса была убеждена, что ведьма не умерла. Игрок даст ей новое тело, а может, она справится с этим и сама.

Лиса мысленно возвращалась к случившемуся, и одно воспоминание заслоняло все остальные: маленькая ручка девочки и охвативший ее страх за ребенка. Даже если бы у Лисы оставались сомнения в том, что она беременна, испытанные в те секунды чувства подтверждали гнетущую реальность: она носит ребенка.

Лиска, о Лиска! Ольховый эльф хочет только твоего ребенка. Пойдем со мной, и я отпущу остальных.

Когда Лиса постучалась в дверь к Хидео, он уже переоделся в чистую одежду, но по лицу и шее тянулись кровавые ссадины. По дороге в гостиницу он без конца заверял ее, что рисунки у него на коже никогда прежде не оживали. Почему же это произошло теперь?

Его номер был обставлен с той же роскошью, что и ее: кровать с балдахином и диван с ножками в виде львиных лап. Однако в сравнении с лапищами огнегривого льва, спрыгнувшего с груди Хидео, они казались мышиными лапками.

– Орландо выведет нас из города.

Хидео в ответ лишь кивнул.

– А с тех пор, как мы вернулись, рисунки шевелились?

Он покачал головой.

– У тебя есть хоть какие-то догадки, что их пробудило?

Вновь покачав головой, он пригладил рукав, из которого на площади выскользнул дракон. Лиса взяла его руку и провела пальцем по знаку, оставленному там Тосиро:

– Что это означает?

– Хого-ша – защитник. Думаешь, это знак вызвал их к жизни? – Он взглянул на нее с тревогой.

– Возможно. Может, это и есть помощь, о которой ты просил Тосиро.

Хидео, казалось, не понимал, как относиться к такой помощи. Каково это, когда оживает твоя собственная кожа? По лицу Хидео Лиса видела, что это его пугает.

А кто там еще у него на коже? Спросить Лиса не решалась, опасаясь смутить его. Однако Хидео прочел этот вопрос у нее на лице.

– Я могу их тебе показать, кицунэ. Объяснить, кто они?

Лису ужасно порадовало, что он наконец-то перешел на доверительное «ты».